Лера мириться с подобным положением вещей не желала. Она была натурой деятельной и была уверена, что среди лиц мужского пола нет такой крепости, которую нельзя завоевать. И она начала осаду. Благо гримировался Лаптев у нее.
То, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, истина, конечно, избитая. Тем не менее, действует она безотказно. После того, как однажды Калерия непринужденно подсунула голодному, никогда не успевавшему пообедать Лаптеву пару бутербродов с красной икрой, он начал отличать ее от других гримерш и, здороваясь, называть по имени. Она стала подкармливать его регулярно — домашними бифштексами, пирогом с капустой, крабовым салатом собственного приготовления и постепенно добилась того, что Лаптев начал приходить в театр не за десять минут до репетиции, а за двадцать, а потом и вовсе за полчаса. Во время его трапезы она заводила беседу на легкие, необязательные темы, а потом набралась смелости и заговорила о его актерской игре, предположив, что только эта тема может по-настоящему интересовать Лаптева.
К похвалам и критике в собственный адрес актер относился очень трепетно. Чтобы сбить его хроническую невозмутимость, Калерия начала с критики, осторожно заметив, что на последней репетиции у Лаптева не совсем получилась одна сцена. Актер заинтересовался. С того дня разговоры о творчестве стали постоянными. Калерия была довольна. Подготовительный этап развития отношений прошел как нельзя лучше. Теперь оставалось только заставить Лаптева увидеть в ней женщину — соблазнительную и желанную.
Однажды, гримируя актера, она словно бы случайно провела ладонью по его волосам, а затем коснулась шеи… Но тут он взял ее за кисть и заставил опустить руку.
— Не надо, Лера, — тихо, но твердо сказал Лаптев. — Это ни к чему.
— Что, Сашенька? — Она изобразила на лице непонимание.
— Не надо делать мне массаж, — усмехнулся он. — Твое дело — грим.
— Я и не собиралась делать тебе массаж, — небрежно произнесла она, чувствуя, как в ее душе все закипело. Что это за мужчина такой, который пугается даже самых легких прикосновений?!
О личной жизни Лаптева ей рассказала коллега по цеху — гримерша из другого театра, в котором актер работал уже давно. Случайно встретив ее в магазине, Лера не стала скрывать своего интереса к Лаптеву и посетовала на его аскетичность, актерам обычно не свойственную. Приятельница Калерии усмехнулась и махнула рукой.
— Станешь аскетом, когда за тобой бегает целый табун красавиц! И ладно бы просто бегали, а то ведь норовят окольцевать сразу. А у него, видать, карма такая. Он еще на первом курсе института женился. Встречался с девицей, она на четыре года его старше. Сама представь, ей за двадцать, а ему только-только восемнадцать стукнуло!.. Она — провинциалочка, ну и залетела от него. Окрутила парня, чтобы в городе остаться. Потом Лаптев повзрослел, нашел способ развестись, так ведь ребеночек-то остался! Его содержать надо… Потом другие набежали. Вторая жена у него питерская. Но опять — беда. Ребенок у них с отклонениями родился. На лечение все деньги уходят. Вот Лаптев и вкалывает, со студии на студию прыгает. Попробуй-ка две семьи содержать! Так он теперь от баб просто шарахается…
— Он что — никогда о контрацепции не слышал? — удивилась Калерия.
— Откуда я знаю? — сказала приятельница. — К тому же, если баба хочет завести ребенка, она его заведет, и никакая контрацепция не поможет. Когда у парня женофобия образовалась, мужики наши манерные о-очень обрадовались… Но Лаптева однополый секс не интересует. По-моему, теперь его вообще никакой секс не интересует. Пашет, как заведенный. Так что ты о нем лучше забудь.
Но забыть о Лаптеве было не в силах Калерии. Тем более, что успех премьерного спектакля превзошел все ожидания. Когда аплодисменты смолкли, Лаптев раздарил цветы, которыми его забросали поклонницы, женской половине труппы и с неохотой остался на банкет.
«Сейчас или никогда», — сказала себе Калерия.
Кому приходилось бывать на подобных банкетах, тот знает, что это такое. Уставшие и перенервничавшие актеры напиваются в первые же полчаса, остальные стараются им не уступать.