— Ну что же, и это возможно.
— Я сделаю все, чтобы доказать, что это не только возможно, но в самом деле так, можете в этом не сомневаться, синьор. А теперь, не укажете ли вы мне, где я мог бы остановиться?
Не отвечая, так как полицейский начинал действовать ему на нервы, Тимолеоне позвал карабинера:
— Иларио!
Солдат явился.
— Отведи синьора инспектора к Онезимо. У него, кажется, есть лишняя комната для приезжих…
Когда Бузанела и инспектор ушли, Рицотто бросился к дону Адальберто, чтобы рассказать ему о своей встрече с Чекотти. Священник успокоил его:
— Я предвидел, что мы будем иметь дело с подобным субъектом, воображающим, что истина может открыться кому попало, и всегда ошибающимся, так как он доверяет только очевидности. Не думаю, что он арестует Амедео раньше завтрашнего полудня. Как только это случится, немедленно предупреди меня, хорошо?
* * *Узнав, чем занимается его будущий постоялец, Онезимо Кортиво повел себя крайне нелюбезно. Да, комната у него действительно есть, но там нет водопровода, нет освещения, и она безусловно недостойна полицейского инспектора, который мог бы найти все необходимое в Домодоссоле. Маттео невозмутимо противопоставил собственное упрямство упрямству хозяина кафе.
— Я удовольствуюсь вашей комнатой без воды и света.
— Что касается пищи, у нас тоже не Бог весть что…
— Мне хватит куска хлеба с сыром. Я не предполагаю оставаться больше двух или трех дней.
— Два или три дня немалый срок…
— Смотря для кого. Убийца Таламани найдет, что это совсем недолго, когда узнает, что я охочусь за ним.
— В наших краях, синьор инспектор, говорят, что нельзя продавать шкуру неубитого медведя.
— Успокойтесь, мой друг, я объявляю о продаже шкуры этого медведя с полным знанием дела. А вы решитесь, наконец, отвести меня в эту комнату, или мне придется ее реквизировать?
Онезимо посмотрел на своего собеседника с нескрываемой враждебностью.
— Странные у вас манеры в вашем Милане!
— Если судить по вас, то в Фолиньяцаро они не менее любопытные.
Не в силах больше сопротивляться, хозяин кафе обернулся и крикнул, обращаясь к дальнему концу зала:
— Эпонина!
В ответ на его призыв вдали раздалось какое-то кудахтанье. Кортиво пояснил:
— Она уже стара, быстро не может.
Прошло несколько минут; наконец, очень пожилая женщина медленно вошла в зал.
— Что тебе, малыш?
— Покажи комнату синьору из Милана. Он хочет там поселиться.
Старушка осмотрела Маттео Чекотти с ног до головы, пожала плечами и высказала свое мнение:
— Странная идея!.. Впрочем, каждый поступает по-своему… Только вы сами понесете чемодан, у меня нет сил… Я буду подниматься первой…
Она засмеялась, как старая колдунья, потом добавила:
— И не пытайтесь меня ущипнуть, я честная девушка!
Эта традиционная шутка никого уже не забавляла в Фолиньяцаро, но она немного смутила полицейского, для которого была в новинку.
Комната оказалась значительно менее заброшенной, чем пытался ее Представить Онезимо, и Маттео не замедлил это с удовлетворением отметить. Он отблагодарил свою провожатую, которая подбоченившись, наблюдала, как он открывает чемодан.
— Так что вы собираетесь делать у нас?
— Арестовать одного убийцу.
— Вы хотите сказать — того, который заколол Эузебио?
— Вот именно.
— Вам, выходит, нечего делать в Милане, раз вы вмешиваетесь в дела, которые вас, не касаются?
Не дожидаясь ответа, она повернулась к инспектору спиной и вышла, предоставив ему размышлять о странной логике местных жителей. Убрав свои вещи в шкаф некрашеного дерева, он немного привел себя в порядок, думая о том, что его приезд явно не вызвал восторга в Фолиньяцаро. Но почему, черт возьми, старались здесь уберечь убийцу? Все, даже начальник карабинеров. Это уже было слишком! Этот-то, правда, свое получит! Он обязан оказывать помощь инспектору, занимающемуся расследованием уголовного преступления, и если он этого не сделает, то пусть ничего хорошего не ждет! О нем будет послан в Милан соответствующий отзыв.
Было уже слишком поздно, для того чтобы начинать расследование. Ночь спускалась над Фолиньяцаро, и спокойствие, которое, казалось, струилось с окружающих гор, не могло не волновать Маттео. Опершись на подоконник, он смотрел на дома, где начинали зажигаться огни. Убийца, подумал он, несомненно предупрежденный, спрашивает себя, вероятно, с тревогой, что собирается предпринять полицейский, приехавший, чтобы арестовать его.