За десять минут до назначенного Иванову времени Влахов разыскал наконец Пенчева и пригласил его к себе в кабинет. Еще с порога Пенчев заметил на столике две рюмки. Он многозначительно ухмыльнулся и спросил:
— У тебя что, день рождения? Или сегодня день святого Минчо?
Влахов удивленно взглянул на него.
— Ты случайно не пропусти рюмочку с утра пораньше?
— Это я-то! На твоем столе рюмки, а ты – с больной головы на здоровую...
— А, ты об этом! Погоди, не трогай. Не для тебя приготовлены. Слушай, Ради, у меня к тебе серьезное дело. У нас мало времени. Слишком долго пришлось разыскивать тебя.
— А я подумал, что угостишь. Ну, если по делу, тогда говори.
— Я вызвал на допрос одного человека. Его и собираюсь угощать. Вероятно, коньяком. От тебя я хочу одного: чтобы ты определил, совпадают ли его отпечатки пальцев с теми, что обнаружены на рюмке и бутылке у Якимовой. И мне нужно узнать это сразу, прежде чем он уйдет.
— А к чему эти сложности? Нельзя ли «классическим» путем?
— Нельзя. Я не хочу разговаривать с ним по существу, пока не удостоверюсь, что следы оставлены им.
— И как ты думаешь все это организовать?
— Я его угощу, а спустя некоторое время Йонка принесет кофе и заберет рюмки. Она скажет тебе, из какой пил он. Не будешь же ты исследовать мою рюмку!
— А ты не зарекайся... Может, когда-нибудь и придется, — пошутил Пенчев.
— Ты жди в лаборатории. Сколько тебе понадобится времени, чтобы проявить и сравнить отпечатки?
— Без фотоанализа могу все сделать за пять-шесть минут. Но гарантия — только на девяносто девять процентов.
— Этого достаточно. Как только определишь — сразу ко мне. Если отпечатки совпадают, войдешь с зажженной сигаретой, если же нет — без сигареты. Понял?
— Так точно, товарищ начальник, — отрапортовал по-военному Пенчев.
— А теперь осмотри рюмку. Чистая, годится?
Пенчев ловко ухватил рюмку за ножку, внимательно оглядел ее со всех сторон на свет, дыхнул на нее несколько раз, протер своим носовым платком и, артистическим жестом поставив на стол, сказал:
— Отличная!
— Ну, а теперь иди и жди.
— Но при одном условии: оставишь мне немного коньяку. Я принесу тебе рюмку с моими отпечатками.
Оставшись один, Влахов встал и принялся нервно ходить по кабинету. Вряд ли художник имеет какое-то отношение к убийству. Якимова была серьезной женщиной, вращалась в другой среде. Что ее могло связывать с людьми типа Дешевки? Но если окажется все-таки, что следы, оставленные на рюмке и бутылке, принадлежат ему?
По телефону доложили, что явился вызванный Иван Лаков Иванов. Влахов велел пропустить его.
Спустя некоторое время раздался громкий стук в дверь. Донева описала его очень точно. Влахову показалось, что он уже где-то видел этого субъекта, но в связи с чем — по службе или случайно, где-нибудь в кафе, — вспомнить не мог. Впрочем, нет, своих «клиентов» он помнил хорошо, значит, это была случайная встреча, может быть, даже на улице. Такие физиономии запоминаются с первого взгляда.
Влахов встал, поздоровался с посетителем за руку и любезно пригласил его сесть.
Художник свободно опустился в кресло, закинул ногу на ногу и спросил:
— Чем обязан этой чести?
— Я пригласил вас, чтобы познакомиться и поговорить о некоторых интересующих нас обстоятельствах, — сказал Влахов. – Может быть, надо было встретиться в каком-нибудь кафе, но я предпочел, чтобы это произошло здесь, где мы можем спокойно вести наш разговор. А чтобы он проходил в дружеской обстановке, я предлагаю выпить. Что вы предпочитаете: водку, вермут, коньяк?..
Влахов наклонился над шкафчиком рядом со столом.
— «Плиска» есть?
— Есть и «Плиска».
— Тогда рюмку коньяку.
Влахов налил до половины обе рюмки и оставил бутылку на столе. Гость одним глотком выпил свой коньяк, чмокнул от удовольствия и многозначительно придвинул рюмку к Влахову.
— Хороший коньяк. Наверное, специально для милиции, а?
Влахов снова налил — Скитальному до краев, а себе совсем на донышке — и спрятал бутылку. Хватит с него.
— Вы, я вижу, ценитель хороших напитков.
Коньяк был самый обыкновенный, из буфета управления.
— Вы всегда угощаете своих посетителей?
— Угощаем иногда... Что, это вас удивляет?
— Сожалею, что не знал об этом раньше.
— Вас знают как Скитального, — начал разговор Влахов, — а когда я уточнял ваш адрес, у меня создалось впечатление, что у вас есть и другая фамилия.
— Да, Иван Лаков Иванов. Проза.
— Почему же вы называете себя Скитальным?
— Это мой псевдоним. Согласитесь, что Иван Иванов для человека искусства — имя не слишком подходящее. Ведь так? Не звучит.