В последние годы он часто ездил за границу. Не только в Советский Союз и страны народной демократии, но и в капиталистические страны. Два раза был в Западной Германии, ездил в Австрию, в Англию и даже в Канаду — на конгресс геохимиков. В институте поговаривали, что Хаджихристов скоро станет профессором.
— Он вообще мне несимпатичен, — заключил Радков. — Этот человек думает прежде всего о том, как бы ему повыгоднее устроиться. Одним словом — ловкач!
Того же мнения был и Ковачев. Он тоже испытывал определенную неприязнь к Хаджихристову, хотя даже не видел его. Внутренне Ковачев был согласен с Радковым. Но вслух он сказал:
— Бойтесь субъективных оценок. Наши симпатии и антипатии могут принести делу только вред.
— Знаю. Я это сказал так, между прочим. А вы знаете, что Якимова была у него двадцать третьего августа?
— Это было, пожалуй, самое важное из того, что узнал Радков. Он догадался просмотреть в управлении пропуска, выданные в дни, предшествовавшие смерти Якимовой. И обнаружил, что за два дня до убийства, в пятницу, после обеда, она посетила Хаджихристова в управлении. На пропуске было написано «Стефка Андонова», но имя Стефка произвело впечатление на Радкова, и он записал обозначенный там номер паспорта. Оказалось, что это номер паспорта Якимовой, отчество которой — Андонова.
Этот факт подтверждал, что Якимова и Хаджихристов поддерживали связь и после развода. И скрывали от других эту связь.
Ковачев понимал, что он ни в коем случае не должен вызывать на допрос Хаджихристова, особенно если тот является центральной фигурой в этом деле. Вызов в Комитет госбезопасности даст ему понять, что он на подозрении. И все-таки очень хотелось встретиться с ним и допросить его. Что он ответил бы на вопрос о своей связи с Якимовой? И может ли он засвидетельствовать свое алиби?
Полковник выслушал его доклад, не проронив ни слова. Глядя в окно на крышу соседнего дома, он выкурил одну за другой две сигареты. Ковачев тоже молчал. Было ясно — Марков понимал трудность создавшегося положения и искал выход.
После этого, даже не взглянув на своего заместителя, Марков позвонил полковнику Петрову и попросил его взять Хаджихристова под постоянное наблюдение.
Только наблюдение? Но каких результатов можно достичь этим путем? И за какой срок? А ждать нельзя. Каждую минуту в новой радиограмме могут быть переданы врагу ценные, жизненно важные для родины сведения.
— Что ты на меня уставился? — Внезапно рассердился Марков. — Я не факир. И не жди, чтобы я придумал что-нибудь гениальное. Ты сам понимаешь, что, с одной стороны, мы должны его допросить, а с другой — делать этого нельзя.
Ковачев не ответил. Он понимал, что бай Крыстьо сердится не на него, а на самого себя за то, что не может придумать ничего «гениального».
Полковник позвонил еще кому-то и договорился о встрече.
— И ты поедешь со мной! — Марков поднялся и запер сейф. — Поедем поговорим с первым секретарем райкома, где стоит на учете Хаджихристов. Все-таки Хаджихристов — член партии.
Через пять минут они уже были в райкоме. Первый секретарь ждал их в своем кабинете. Он был очень молод для своего поста. Его большие карие глаза смотрели устало, как будто он не высыпался несколько дней подряд.
Марков изложил ему дело в общих чертах, познакомил с фактами, которые заставляют подозревать Хаджихристова.
— Я думаю, что вы пришли ко мне не только для того, чтобы меня информировать? — сказал секретарь, когда Марков кончил. — Чем я могу быть вам полезен на этом этапе следствия?
— Нам нужно допросить Хаджихристова. Но ни в коем случае нельзя вызывать его к нам.
— Понимаю.
Секретарь задумался. Он вертел в руках карандаш и постукивал им по столу.
— Если вы пойдете к нему как работники райкома, — сказал после паузы секретарь, — сможете вы задать ему те вопросы, которые вас интересуют?