– Мне нужна любая информация, какую ты только сможешь добыть, о докторе Кэрти. Полное имя – Юджин Э. Кэрти. У меня также есть номер ее карточки социального страхования, номер водительской лицензии и так далее. Доктор Кэрти – психоаналитик, у нее своя практика в Чарлстоне.
– Женщина-психоаналитик? Она лечила Петтиджона или была его любовницей? Или и то, и другое вместе?
– Этого я не могу тебе сказать.
– Но, Лоретта… – жалобно протянул Харви.
– Я просто не знаю, клянусь, – торжественно проговорила она. – Все, что у меня есть, это сведения, которые я сумела добыть – отчеты о доходах для налоговой службы, кредитные карточки, движение денег на счетах. Насколько я могу судить, здесь все в порядке. У мисс Кэрти собственный большой дом, никаких крупных долгов, ничего такого… Она ни с кем не судится. За последние пять лет она даже не заработала ни одного штрафа за не правильную парковку. Ее университетские характеристики и сведения о последующей профессиональной деятельности производят самое благоприятное впечатление. Мисс Кэрти была отличной студенткой, и уже на последнем курсе ее несколько раз приглашали на работу в самые престижные клиники и профессиональные объединения врачей-психотерапевтов, но она предпочла основать собственную практику.
– Но ведь это требует очень больших денег. Должно быть, она из богатой семьи.
– Юджин Кэрти действительно унаследовала солидную сумму от своих приемных родителей. Ее приемный отец, доктор Марион Кэрти, был самым известным практикующим психотерапевтом в Нашвилле, а приемная мать – Синтия Кэрти – сначала была школьной учительницей, но впоследствии стала домохозяйкой. Своих детей у них не было. Оба погибли много лет назад в авиакатастрофе, когда направлялись в Юту на лыжный курорт.
– Может быть, катастрофа была подстроена? – с заговорщическим видом вставил Харви, и Лоретта постаралась спрятать улыбку за стаканом с содовой. Кажется, он уже вполне проникся духом расследования.
– Нет, этого не было.
– Гм-м… – в задумчивости протянул Харви. – Похоже, ты и без меня узнала порядочно. Лоретта отрицательно покачала головой:
– Мне по-прежнему ничего не известно о ее детстве и юности. Дело в том, что супруги Кэрти удочерили Юджин, когда ей уже исполнилось пятнадцать.
– Что ты говоришь?! – удивился Харви. – Ведь она была почти совсем взрослой! Таких обычно не…
– Это-то и странно. И, похоже, с этого момента наша Юджин Кэрти начала новую жизнь. Все, что было с ней раньше, равно как и обстоятельства ее удочерения, остается тайной за семью печатями. Именно поэтому я и обратилась за помощью к тебе.
– Гм-м… – снова хмыкнул Харви и отпил глоток.
– Я узнала, что в старших классах Юджин училась в частной школе, – добавила Лоретта. – Я позвонила туда и переговорила со всеми, начиная с учителей и кончая председателем попечительского совета школы. Все они, конечно, были очень вежливы и любезны, но ни один из них не проболтался. Они не захотели прислать мне ни личного дела Кэрти, ни хотя бы списка тех, с кем она заканчивала школу. Разумеется, я понимаю, что таким образом они оберегают частную жизнь Юджин или репутацию ее приемных родителей, но мне от этого не легче. Мне удалось выяснить только, что Марион и Синтия Кэрти были достойными людьми и пользовались заслуженным уважением. Перед тем как оставить работу, Синтия Кэрти даже получила титул «Учитель года». Пациенты и коллеги доктора Мариона искренне оплакивали его, когда он погиб. Он был также псаломщиком в нашвилльской церкви, а Синтия… В общем, ты уловил мою мысль, – неожиданно закончила Лоретта. – Мне не удалось собрать никаких сведений относительно детства и ранней юности доктора Юджин Кэрти. А у меня такое чувство, что именно в этой информации и таится ответ на главный вопрос…
–..Кто убил Люта Петтиджона? – с волнением спросил Харви, снова поправляя сползшие на кончик носа очки. – Но что я могу сделать?
– Ты должен забраться в базы данных социальной службы, приютов и полиции и выяснить все, что только возможно, о детских годах Юджин.
Харви снова издал театральный стон.
– Я так и знал, что именно этого ты от меня потребуешь!
– Возможно, там ничего особенного нет, Харви. Я просто хотела, чтобы тына всякий случай заглянул в эти записи.
– Одного этого больше чем достаточно, чтобы меня с треском выгнали с работы. Ты ведь знаешь, как строго охраняют свои секреты социальные службы, – возразил он. – В особенности если дело касается тайны усыновления. Туда лучше и не соваться.
– Ты не попадешься, – уверенно возразила Лоретта. – Ведь ты же не обычный хакер-любитель, ты – настоящий компьютерный гений. Кстати, мне нужны сведения и из Теннесси тоже. Даже в первую очередь из Теннесси, ведь именно оттуда Юджин родом.
– Забудь об этом!
Перегнувшись через стол, Лоретта потрепала его по руке.
– Я знаю, что ты сможешь сделать это и не попасться!
– Если Служба охраны детства что-то пронюхает, у меня будут крупные неприятности.
– Я уверена в тебе, Харви.
Харви яростно кусал губы, но Лоретта видела, что он попался. Охваченный азартом, Харви рвался в бой, хотя задача, которую она перед ним поставила, действительно была сложной и небезопасной.
– Хорошо, я согласен попробовать, – сказал он наконец. – И еще: не торопи меня. Это тонкая работа, которая не терпит спешки, понятно?
– Как скажешь. – Лоретта опустила глаза, чтобы скрыть их довольный блеск. – Тебе виднее, как действовать, и все же постарайся долго не копаться… – Она залпом допила содовую. – Кстати, пока будешь заниматься делом…
– Что еще? – Харви в притворном ужасе закатил глаза.
– Проверь заодно кое-что лично для меня…
– Алло, это Смайлоу.
– Ну, говори же, – поторопила его Стефи. – У моего сотового не вечные аккумуляторы.
– У моего тоже. Мне только что звонили из Центральной криминалистической лаборатории.
– Есть новости?
– Да.
– Хорошие?
– Для всех, кроме мисс Кэрти.
– Ну-ка, расскажи.
– Помнишь непонятную частицу, которую Мэдисон снял с пиджака Петтиджона?
– Кажется, ты что-то говорил, но я…
– Это гвоздика.
– В смысле?
– Пряность.
– Понятно… – протянула Стефи, хотя ей было ничего не понятно.
– А теперь скажи мне, когда ты в последний раз видела гвоздику.
– Кажется, на пасху. Мама готовила ветчину с гвоздичным соусом.
– А я видел вчера, когда побывал в доме у мисс Кэрти. У нее в прихожей стоит большая ваза со свежими апельсинами, которые сплошь утыканы почками гвоздики.
– Есть! – вырвалось у Стефи. – Теперь она попалась.
– Нет еще, но мы, похоже, действительно напали на что-то конкретное.
– А что насчет волоса?
– Волос человеческий, но Петтиджону он не принадлежит. К сожалению, мы пока не можем установить, принадлежит ли он мисс Кэрти.
– Вот именно – пока… Смайлоу негромко рассмеялся.
– Ладно, Стефи, спокойной ночи.
– Постой-постой, разве ты не собираешься сообщить новости Хэммонду?
– А ты?
– Ладно, до завтра, Рори, – сказала Стефи после небольшой паузы.
Хэммонд с самого начала не собирался отвечать на настойчивые телефонные звонки и передумал за считанные мгновения до того, как включился автоответчик. Но едва он поднес трубку к уху, как тотчас же пожалел об этом.
– Я уж начал думать, что тебя нет дома. – В устах Престона Кросса простая констатация факта легко превращалась в упрек, и сейчас был именно такой случай.
– Я был в душе, – солгал Хэммонд. – Что ты хотел?
– Я только что отвез твою матушку в бридж-клуб и теперь возвращаюсь домой, – сказал Престон. – Мне не хотелось, чтобы она садилась за руль в такой дождь.
Хэммонд машинально кивнул. Со стороны брак его родителей мог показаться бесконечно старомодным – так четко были расписаны в нем роли и обязанности супругов. Сколько он себя помнил, все решения отец принимал единолично, а мать только исполняла его волю. Слепая покорность, с которой она следовала каждому слову Престона, никогда не была по душе Хэммонду. Порой ему даже казалось, что подобный порядок вещей унижает мать, лишает ее индивидуальности, однако сама Амелия, похоже, была вполне довольна своим положением. Именно поэтому Хэммонд никогда не высказывал своих сомнений открыто, боясь рассердить отца и огорчить мать, к тому же в данном случае его мнение мало что значило. Ни Престон, ни Амелия просто не стали бы ничего менять в своем браке, который благополучно просуществовал больше сорока лет.