Все что я могу в этот момент – быстро схватить ошметки своей майки, и прикрыться ею, лихорадочно переваривая только что услышанное. В эту секунду я еще не понимаю, что значат слова воина. Как это забрать, куда, зачем? Как это вообще возможно?
Все происходит слишком быстро. Тот, кого тут все именуют Господином, быстро спрыгивает с лошади и идет прямо ко мне. Этот огромный мужчина все ближе, так как он невероятно высокий, и его шаг, наверное, равняется моим трем.
В его руке тот самый меч, которым еще минуту назад он отсек руку Икрану. С него все еще капает свежая алая кровь. В этот момент я понимаю, что дикарь намного больше, чем мне показалось изначально, и кажется, он идет, чтобы убить меня.
Что есть сил, быстро отползаю назад, но воин не дает мне сделать ни шагу больше, настигая в считанные секунды. Он наступает мощной ногой на цепь от моих кандалов, предотвращая любую попытку побега. Словно огромная гора этот страшный мужчина возвышается надо мной, заставляя мое сердце неистово стучать от ужаса.
– Мое имя Алихан. Я полководец армии Тегерана, и твой новый хозяин. Отныне ты моя рабыня, и будешь мне подчиняться. Во всем.
Я стою перед этим огромным воином на коленях, прижимая разорванную майку к себе, и не верю в то, что слышу. Меня так сильно колотит от жуткого страха и пронизывающего холода, что я даже ответить ничего не могу. Слово окаменела вся, застыла, и чувствую только, как соленые слезы стекают по обледенелым щекам.
Если до этого я думала, что попав в лапы к Икрану, мне не посчастливилось, то теперь я понимаю, что настоящий ад для меня только начинается.
Глава 3
Услышанное омутом ледяной воды обрушивается на меня. Я не верю в это. Этого просто не может быть. Я стою перед этим огромным воином на коленях. Он все также наступает ногой на мою цепь, словно я какая-то собака дворовая, которую хотят приструнить к месту. Немыслимо.
– Нет, пожалуйста! Я не ваша рабыня. Отпустите меня. Я домой хочу.
Сжимаюсь вся и замираю на месте, когда огромной рукой мужчина берет один локон моих светлых волос и перебирает его пальцами. Он не делает мне больно, но от одного только понимания, что дикарь сейчас смотрит на меня как на простой товар, а не на человека, горит все тело.
Его суровое лицо могло бы показаться мне притягательным, если бы не было таким жестоким и страшным в этот момент. Он слишком близко, и от близости этой я даже дышать не могу. Стараясь сдержать всхлипы и все также обхватывая свое дрожащее тело руками, смотрю на меч его огромный, из под которого уже натекла целая лужа алой крови, промочив ею сухую землю.
Эта близость кажется мне запредельной и неправильной. Воин словно заполнил собой все пространство, и мне не хватает воздуха рядом с ним. Он слишком близко и опасно ко мне. Дикарь может убить меня одним махом, а я…даже испугаться не успею.
– Необычная. Саназ будешь.
Непонимающе хлопаю на него ресницами. Он что, только что новое имя мне дал? Ну уж нет. Не бывать этому!
– Я не Саназ! Я Вика. Меня Викторией зовут.
– Больше нет. Ты моя рабыня, и будешь носить то имя, которое я тебе дал. Ты теперь Саназ. Вставай, рабыня. Поклонись своему Господину.
– Нет, пожалуйста, вы не можете! Я домой хочу, родителей увидеть хочу! Прошу, отпустите меня.
Я смотрю на Алихана снизу вверх, и не нахожу в нем ни единой эмоции жалости или сострадания к себе. Он словно камень твердый, скалистый, и веет от него лишь холодном могильным, а еще…презрением. Ко мне. Словно я не важнее чем жалкая маленькая мошка, пролетающая над его головой.
– Домой ты никогда больше не вернешься, человечка. Я прощаю тебе на первый раз непокорство видя, что ты молода и глупа, но не думай, что второй раз тебе это сойдет с рук. Можешь считать, что ты умерла. Для всех.
Шамиль, дай этой рабыне накидку, и поставь с другими рабами. Едем. Мы должны пересечь границу Таара до наступления ночи.
Услышанное больно бьет меня в грудь. Дикарь не пощадил меня. Не услышал ни единого моего слова о помиловании.
– Что? Нет, умоляю, не делайте этого! Не поступайте так со мной…
Дрожащим голосом прошу этого огромного мужчину, но сквозь слезы вижу лишь как Алихан молча разворачивается, и одним махом на свою лошадь черную запрыгивает. Он больше ни разу так и не взглянет на меня. Кажется, этот страшный полководец забывает о моем существовании в эту же секунду.
Поджимаю под себя ноги, стараясь унять невероятную дрожь в теле от холода и шока, пока не чувствую чужие руки на своем предплечье, больно сжимающие его.