Он переключил на неё управление. Точки на экране становились ближе. Эрик вывел на монитор картинку с камер. В них летели пули. Оружия на кораблях было огнестрельным. Алина зажмурилась, но включила двигатели уходя с траектории удара. Эрик перевёл управление на себя.
— Нормально всё. Можно дышать, — усмехнулся он. — Они нам ничего толком не сделают. У них одна пушка, а у нас три. Так что преимущество на нашей стороне. Вот и Леш уже им отвечает. Так, один подбили. Второй. А теперь надо уходить, пока к ним подкрепление не подошло. Сейчас в хвост зайдём... Нет. Не зайдём. Нам сигналят, чтоб возвращались.
— На базу напали!
— Отставить истерику, — добродушно сказал Эрик. — Это стандартный ход. Всё продуманно. Все ходы расписаны.
— Я не понимаю...
— Ты смотрела спектакль? У каждого актёра своя роль. Каждый из нас выполняет эту роль, говорит нужный текст. Иногда приходиться импровизировать, но точно не сегодня. Поэтому не бойся. Какая-то ты нервная и пугливая.
— Я ошиблась, когда выбрала эту профессию.
— Ничего ты не ошиблась, — серьёзно сказал Эрик. — Здесь случайных людей не бывает. Давай, теперь ты управляешь. Тебе бы побольше уверенности и жёсткости. На некоторые вещи глаза лучше закрыть и не воспринимать их серьёзно. Вот смотри, мы подлетели к базе и вражеские корабли отступили. Никому не хочется кровь проливать даже за большие деньги.
— Нас учили отдаваться делу по полной программе, забывая обо всём.
— Я слышал об этом. Но давай включать логику. Тебя интересует кто будет налоги собирать на станции?
— На какой станции? — переспросила его Алина.
— Как на какой?! Ради чего мы воюем? Энарцы хотят на таможенной станции налоги собирать. И веланцы тоже на ней хотят собирать налоги. Никто делиться не хочет. Вот тебя это всё волнует?
— Нет.
— Ты же вроде невестой веланца была. Должна ненавидеть врагов, — насмешливо сказал Эрик.
— Мне вся эта история казалась далёкой и нереальной, — ответила Алина. Не замечая, что довольно уверенно ведёт корабль.
— Угу. Так нам каждому этот конфликт до лампочки, но мы вынуждены здесь болтаться, потому что приказ — есть приказ.
— Я тебя поняла, — ответила Алина. — Но всё равно страшно.
— А ты знаешь, что садясь за руль машины, можно не справиться с управлением и разбиться?
— А при выходе на улицу получить кирпичом по голове или цветком, который упал с балкона, что этажом выше, — сказала Алина.
— Правильно мыслишь. Никто от своей судьбы не застрахован, — ответил Эрик. — Поэтому не думай во время полёта, что это твой последний день. Просто выполняй свою работу. Каждый из нас выполняет свою работу и никто не собирается, чтоб эта работа стала для него последней. О чём ты мечтаешь? Я мечтаю о домике около озёра и красавице жене. Вот отслужу и заберусь куда-нибудь в медвежий угол, буду там жить не тужить. Детишек растить и корзины плести. Ты умеешь корзины плести?
— Нет.
— А я умею. А ещё умею посуду из глины делать. Вот, пока моя мечта не сбудется, я о грустном даже думать не намерен. Я хочу ещё внуков понянчить. Так о чём ты мечтаешь?
— Не знаю. О космосе. Только о мирном космосе, — ответила Алина.
— А такого не бывает, Алин. Здесь слишком много разных рас, слишком много пересекается интересов. Кто бороздит холодные просторы, тот это хорошо знает. Даже если ты будешь избегать конфликтов и летать чисто на миссии по заказу института, но всё равно кто-то как-то втянет тебя в местную политику. К этому надо просто быть готовым заранее и не удивляться, когда окажешься в эпицентре событий, — ответил Эрик, отключая панель. Корабль зашёл в док. — Пойдём на построение и обедать.
— Да. Полёт закончен, — ответила Алина. Она посмотрела на руки. Их била нервная дрожь.
Весь оставшийся день прошёл как во сне. Алина словно и понимала, что происходит, но одновременно отсутствовала. Страх так крепко вцепился ей в сердце, что вырвать оттуда его липкие щупальцы было просто нереально. Она вернулась после тренажёрного зала. В каюте был только Эрик, который лежал у себя на койке и читал книгу.
— Алина, я сейчас тебя стукну, — пригрозил он.
— Что? — не поняла его Алина.
— А ничего, я тебе между прочим вопрос задал, а ты молчишь, как партизан.
— Я не расслышала, — ответила Алина.
— Правильно. Ушла в себя и ничего не видишь и не слышишь. Иди лучше ко мне.
— Мне в душ надо.
— Успеешь. Давай лучше я тебе про книжку расскажу, — Эрик похлопал по койке рядом с собой. Алина вздохнула, но села рядом. С идеально прямой спиной, вежливым выражением лица и пустотой в глазах.
— А мне понравилось как ты написала своему милому: «приходиться ходить с прямой спиной и маской на лице».
— Если ты хочешь меня позлить, то не получится. Я готова выслушать чего ты хочешь мне сказать, а потом хочу пораньше лечь спать.
— Потому что маску носить тяжело? — спросил он.
— Не в этом дело. Просто... — Алина нахмурилась.
— Просто ты устала и всё надоело. А ещё хочется остановить корабль и сойти на ближайшей планете. Можно даже дикой, без признаков цивилизации, но главное, где тебя не будут трогать и будет все понятно, — ответил Эрик. Алина лишь на него вопросительно посмотрела. — Мне лично хотелось сделать именно так. Но контракт на пять лет мешал долгое время. А потом пришла привычка и я решил ещё монеток заработать. А потом на штраф нарвался. Хорошо хоть монетки всё равно за службу капают.
— Эрик, давай сегодня ты до меня не будешь докапываться. Я устала. И нет никаких желаний вести разговоры. И не надо меня вытаскивать на разговор, потому что...
— Почему? — поинтересовался Эрик. Алина молчала. Опять ушла в себя. Плечи поникли. — Я так понимаю, что нагрузка в твоё время была не такой сильной?
— Нет, почему? Мы также много работали. Были стрессовые ситуации, когда хотелось просто всё бросить. У меня работа была не из лёгких. Приходилось порой много нелестного в свой адрес выслушивать, но я как-то справлялась. Коллектив был склочный. Я просто отключалась раньше. Знаешь, как будто делала вид, что все это меня не касается, но можно было прийти домой и там вновь переключиться на нормальную жизнь, где были родители. Был любимый человек. А здесь приходиться в этом вариться круглые сутки. Я даже сплю и во сне мне сниться этот корабль. Или что я пилотирую и совершаю ошибку. Каждый раз одни ошибки. И в отношениях с людьми и по жизни. Меня всё время кидает в одни и те же ситуации, к одним и тем же людям. И создаеться ощущение, что я хожу по кругу. Кажется, что нужно разгадать, что за ошибку я совершаю, и тогда я выйду из этого замкнутого круга. Смогу пойти дальше, — ответила Алина.
— Ты об этом в последнее время думаешь?
— Об этом. И не только. О многом. О жизни и смерти. О том, чего я достигла и что сделала. Вроде живу уже прилично по меркам моего времени, в начале пути по вашим меркам, а ещё ничего толком не сделала. Мне нечем гордиться. Тут же приходит понимание, что каждый день может быть последним. Пусть ты и говоришь, что всё это игра по определённым правилам и поэтому бояться не стоит, но всё равно есть место случайности. Мы не знаем, что нас ждёт завтра. Мы не знаем, какой получим приказ.
— А что ты считаешь поводом для гордости? Медали? Достижения? Деньги? — спросил её Эрик, закрывая электронную книжку. — У меня есть медали. Я командир корыта и под моим началом два человека. На счету достаточно, чтоб купить домик у озера и жить лет десять в медвежьем углу. Но я этим не горжусь.
— А чем ты гордишься?
— Пока ничем, потому что такого момента ещё не было.
— Я хочу перестать сомневаться, стать увереннее. Не бояться решения принимать.
— Тогда у тебя есть поводы для гордости. Ты же не отказалась от своей мечты. Стойко выдержала удар, когда поняла, что ошиблась, а реальность и мечта оказались разные вещи. Ты не истиришь каждый день, за что я тебе выражаю персональную благодарность, потому что истерики слушать каждый день было бы для меня хуже трех вахт подряд. Я тебя не вытаскиваю из чужих постелей и не разбираюсь с теми, кому ты голову заморочила.