— Зачем? — спросила она, наблюдая, как он забрал у неё стакан и поставил рядом со своей кружкой.
— Затем, — он стал мягко разминать её руки. — Сейчас пройдёт. Чего решила по поводу моего предложения? Переберёшься ко мне?
— На эту тему поговорить нужно. Кое-что уточнить, — ответила Алина.
— Пойдём уточним, — согласился он. — Мне нужно завтра сформировать команду, поэтому и тороплю с ответом.
— Сейчас, — она взяла стакан и выпила его залпом, отметив что успокоилась.
Корабль Конхора был на сто человек экипажа. Трёхпалубный. С десятком «корыт» на борту, двумя десятками истребителей, пятью десантными ботами и тремя флаерами. Алина засмотрелась на эту махину.
— Красивый? — спросил Конхор.
— Да, — ответила она.
— Мне эта птичка нравится. Начинка у неё стоящая. С такой можно половину галактики пролететь и не заметить, — он легко взошёл по трапу. Чуть не вбежал. Алина за ним еле поспевала. На корабле пока народу было мало, но было видно, что идёт активная подготовка к отлёту. — Здесь капитанский мостик, но нам пока не сюда, — он свернул в противоположную сторону. Приложил руку, чтоб замок снял отпечатки пальцев. — Проходи.
Каюта была довольно просторной. Две комнаты. Одна по типу гостиной, вторая спальня ещё одна дверь вела в санитарный отсек.
— Неплохо ты устроился, — отметила Алина.
— Хотел бы сказать, что мне привычно, но не скажу. В последний раз приходилось комнату делить с пятью офицерами. Там не повернутся не развернуться было. Тут же просторно, даже в академии комнаты скромнее были.
— И какие?
— Такие же как у вас, только на одного человека. А вначале хотели сэкономить и селить попарно, но преподаватели возмутились, так что пришлось выделять отдельные комнаты, ещё и бурча, что мы военные, должны были привыкнуть к походной жизни. Так что непонятно ещё с какого перепугу мы тут возмущаемся, — ответил Конхор. — Ты садись. Не будем же мы с тобой стоять.
— У тебя прослушка стоит или не в курсе?
— Смеёшься? В курсе. И её нет. Не тот уровень, чтоб меня прослушивали.
— Это как? — спросила Алина, садясь на диван.
— Звание не то, чтоб меня прослушивали как вас. И я ничего такого не сделал, чтоб привлечь внимание сверху.
— Сам же говорил, что играешь с огнём.
— Я границу знаю, — он достал пакет с сухофруктами. Термос с чаем и два небьющихся стакана. — Если действовать аккуратно, то всё получится.
— Как со мной? Сейчас накормишь сластями, нальёшь воды в уши и закончишь аферу? — улыбаясь, спросила Алина, которая взяла цукат и настороженно посмотрела на Конхора. Он же протянул ей стакан с чаем.
— Предпочитаю для воды другие ёмкости, а не девичьи ушки, — ответил он. А взгляд мягкий, как и улыбка.
— Ты хочешь вернуть свои деньги.
— У меня было это в планах, но если не верну, то не вижу в этом ничего страшного, — ответил Конхор. Алина на него вопросительно посмотрела, но он и не думал продолжать. Спокойно попивал чай, сидя рядом и разглядывал её.
— Но я ведь права!
— Отчасти, — ответил он и опять тишина. Глаза в глаза. Понять бы, что он задумал. Алина нахмурилась.
— И как это понять? — спросила она. Ответом было лишь пожатие плечами.
— Ты пойдёшь ко мне на корабль?
— На какой линии будет твой корабль?
— Алина, ну это наглость. Вот честно, — он рассмеялся. — Ладно если бы мы с тобой хоть переспали и тогда ты такие вопросы задавать бы начала. А тут, прям в лоб... Это же секретная информация.
— Не знала, — к щекам прилила кровь. Алина отвела глаза.
— Скажем так, я помирать не намерен. Командировка длительная. Если всё получится, то мы с тобой окончим службу досрочно.
— В тюрьме?
— Туда я тоже не хочу, — ответил Конхор.
— А потом я верну тебе деньги.
— Можешь их себе оставить, но тут ты была права. Я их вывел со счетов таким способом, — сказал Конхор.
— Мне все советуют с тобой не связываться, — сказала Алина. Вновь посмотрела на него. Он как раз потянулся за цукатом. Оказался как-то близко.
— Прям так все и говорят?
— Да.
— Глупые «все». Ничего не знают и не понимают, — усмехнулся Конхор.
— Но раскрывать карты ты не будешь?
— Алин, зачем тебе забивать свою голову этой ерундой?
— А если хочу? — она упрямо посмотрела на Конхора. — Думаешь я такая дура, что ничего не могу понять? Я понимаю, что попала в неприятности. Что помощи ждать неоткуда. Ещё и это обвинение дурацкое, что мы с Эриком Леша убили. Оно тень наводит серьёзную. Ты ведь примерно в таком же положение находишься, что и я. Сам об этом говоришь. Да и друзья напели о том же. Так чего нам друг от друга скрывать, если собираемся работать одной командой?
— Все враги. Никому нельзя доверять, — с улыбкой сказал Конхор.
— Я не враг. Никак не могу понять, почему в вашем времени исчезает понятие дружбы. Это же невозможно так жить. Такое ощущение, что и себе вы не доверяете.
— Понятие дружбы есть, — Конхор покрутил в руках стакан. — Только не ко всем оно применимо.
— Поясни.
— У меня на планете довольно сильно разделение на близких людей и знакомых. Мы редко кому доверяем. Только семье. Чужаки могут войти в круг семьи. Твой аналог дружбы. Но это значит они становятся родственниками. Брат, сестра, тётя, дядя. Никакие отношения, браки и так далее между ними быть не могут. И опять же, у нас не принято менять решения.
— Но ты поменял, — вспомнив о помолвки, сказала Алина.
— Поменял, — согласился он. — И за это меня исключили из семьи. Осталось только лишиться гражданства.
— Для вас ведь это важно, — тихо заметила Алина.
— Знаешь в чём разница с гражданством ты или нет?
— За тебя не заступиться правительство, если ты попадёшь в неприятности.
— Оно и так не заступится, — ответил Конхор. — Нет, адвоката вышлют. Начнут переговоры, но всё равно ты будешь сам по себе.
— Тогда в чём?
— Нет поводка, который держит, — его спокойный ответ заставил Алину вздрогнуть. — Нет приказов, которые нужно выполнять. Обычаев.
— Ты хочешь отказаться от прошлого? Но это неправильно.
— Одно время я хотел изменить что-то. Я понимаю, что если мы не будем тратить большую часть своей жизни на семью и детей, то просто вымрем. Но и это путь в никуда. Надо заниматься исследованиями. Пригласить генетиков, которые смогли бы понять причину такой большой смертности, но у нас есть правила и обычаи, которые мы не можем игнорировать. А это значит, что пусть мы летаем в космос к другим планетам, но должны жить по старинке и не допускать изменений в генах. Я консультировался с учёными. Это всё можно сделать. Но если даже я решусь на изменения, то меня посадят на родине.
— А если тебя лишат гражданства?
— Всё равно посадят, если узнают, — усмехнулся он. — Один плюс, что я не обязан иметь детей.
— Сложно всё это. А родители?
— А что родители?
— Они ведь будут переживать...
— Будут. А тут не знаешь что правильно, а что нет.
— Я как-то раньше об этом не задумывалась, пока родителей не потеряла. Больше о себе думала о своей жизни. Сейчас считаю, что многое упустила, — ответила Алина, ставя стакан на стол.
— Когда-то я тебе говорил, что они всё равно останутся с тобой. В памяти. Прошлое должно оставаться в прошлом и не мешать настоящему. А настоящие не должно мешать будущему. Всё взаимосвязано. Пришлось много времени потратить, чтоб это всё понять.
— Какой-то странный у нас разговор получился.
— Так у нас с тобой всегда какие-то неожиданные разговоры получаются...
— Если ты не изображаешь из себя вежливый интерес, как тот, когда мы с тобой гулять ходили. После помолвки.
— Нужно же было тебе дать понять, что наши отношения фикция, да и не хотелось, чтоб ты меня окончательно в друзья записала. С тобой же нельзя нормально общаться. Тебя сразу в две крайности бросает: ты в женихи записываешь или друзья. Даже непонятно что из этого хуже, потому что ни к тому ни к другому варианту не готов.