Как-то брат ученого Абульфаз Гулиев с сестрой, воспользовавшись машиной начальника промысла, приехали из Сальян по делам в Баку. Естественно, приехать в Баку и не зайти к брату было нельзя. Шофер остался в машине, постеснялся входить в дом в грязной, пропахшей бензином, замасленной одежде.
Время было обеденное, и Алиовсат муаллим усадил гостей за стол. Все принялись за еду.
- Ой, а внизу-то сидит шофер, - вспомнила сестра, - он, наверное, тоже усталый, голодный.
- Как тебе не стыдно, Абульфаз! - возмутился Алиовсат муаллим. Немедленно спускайся и пригласи сюда человека!
Брат спустился вниз и скоро вернулся с шофером. Алиовсат муаллим лично встретил гостя в дверях, проводил его умыться. Потом, усадив гостя на почетное место за столом, рядом с собой, он стал угощать, накладывать ему на тарелку, предлагая попробовать все блюда. За едой Алиовсат муаллим расспрашивал шофера о его жизни, работе.
Вернувшись в Сальяны, этот человек еще долго рассказывал всем: "Здесь мастера брезгуют с тобой разговаривать, в кабинет начальника вообще не пробиться, а такой великий ученый сам пригласил меня в гости, лично ухаживал за мной, так искренне и запросто со мной разговаривал".
Раз уж речь зашла о гостеприимстве Алиовсата Гулиева, то хотелось бы привести еще несколько забавных эпизодов, характеризующих его отношение к гостю.
Алиовсат муаллим пить не любил. Максимум, что он мог себе позволить за вечер, - это рюмка коньяка. Но любил угощать и наблюдать за тем, как люди пьют.
По соседству с Гулиевыми жила семья Дикаревых. Их старший сын, Руслан, жил и работал в Сибири. В Баку он приезжал редко, в лучшем случае раз в два года. Это был высокий, метра под два ростом, здоровый парень.
Для Алиовсат муаллима его приезды становились праздниками. Он обязательно приглашал Руслана к себе. На столе появлялись самая лучшая по тем временам водка, уйма всяких закусок.
Руслан и Алиовсат муаллим садились друг против друга, и начинался разговор. Хозяин расспрашивал, как Руслану живется и работается в Сибири, задавал уйму всяких вопросов и, слушая рассказ Руслана, периодически приговаривал:
- Ты пей стаканами, как вы пьете там.
Дело было в том, что в первый такой прием перед Русланом поставили рюмку. Гость с сомнением повертел ее в своей громадной руке, в которой эта хрустальная рюмка казалась игрушкой из детского набора.
- Что-нибудь не так? - спросил Алиовсат муаллим, заметив это.
- Профессор, мы там рюмками не пьем, - с достоинством ответил Руслан.
- А из чего вы пьете? - поинтересовался хозяин.
- Из граненых стаканов,- был ответ
Тут возникли сложности. Алиовсат муаллим любил есть на белоснежной скатерти, из красивой посуды, все должно было быть абсолютно эстетически выдержано, поэтому с гранеными стаканами возникла проблема. Но, к счастью, один нашелся. Его и поставили перед Русланом. И с тех пор сибирскому гостю подавали только этот стакан.
"Отцу доставляло большую радость наблюдать за ним, - вспоминает Талатум Гулиев, - потому что Руслан был одним из редких людей, кого водка не брала. Я его ни разу не видел пьяным. Это восхищало отца, который называл Руслана "истинным представителем русского народа".
Точно так же, как к алкоголю, относился Алиовсат муаллим к курению. Запах табака он не переносил, поэтому в доме никто из гостей не курил.
Но однажды этот непьющий и некурящий человек вынужден был отказаться от своих правил. В гости к Гулиеву пришел с семьей не просто очень почетный и высокий гость, но был этот человек и его давним другом. Они очень любили друг друга, и Алиовсат муаллим не нашел в себе сил отказаться выпить с ним. В тот вечер он выпил больше нормы, рюмки четыре, вместо одной дозволенной. Но это было бы полбеды. К несчастью, гость был еще и заядлым курильщиком. Зашедший на минуту в гостиную Талатум увидел, что отец сидит весь посиневший, задыхающийся от дыма. Но хозяин ни слова не сказал гостю. Эти страдания продолжались часов пять. После ухода гостя все окна в доме были раскрыты нараспашку, комната долго проветривалась.
Впрочем, нет худа без добра. В тот вечер "перебравший" коньяка Алиовсат муаллим лег спать вовремя, как все люди, проспал с восьми до восьми. Это была роскошь, какую он себе позволял крайне редко.
Но людей, которые могли заставить его нарушить режим, были единицы. Редко кому это удавалось. Близко знавшие Алиовсат муаллима и не пытались бы это сделать.
Законы гостеприимства соблюдались Алиовсатом Гулиевым безусловно.
Как-то Гулиевы принимали очередных гостей из Москвы. Раздеваясь в прихожей, один из московских профессоров, желая сказать хозяину приятное, заметил:
- Профессор, какой у вас красивый телефон.
Это был один из недавно появившихся в Баку красных польских телефонов, считавшихся по тем временам большим дефицитом.
Хорошо знавший характер отца Талатум, который присутствовал при этом, обреченно подумал: "Ну, все, ушел телефон". И он не ошибся.
В разгар застолья отец тихо подозвал к себе сына и прошептал:
- Аккуратно снимите и протрите телефон, если сохранилась коробка, упакуйте. Когда человек будет уходить, дайте ему.
И вот, когда гость одевался, чтобы уйти, ему был торжественно вручен упакованный в коробку телефон.
- Что это? Зачем? - удивился гость.
- У нас так принято: дарить гостю то, что ему понравилось.
А семья несколько дней жила без телефона. У Алиовсат муаллима стоял в кабинете свой аппарат, а общего, для остальных членов семьи, некоторое время не было.
Но, несмотря на подобного рода мелкие неудобства, в доме Гулиевых всегда очень любили гостей, поэтому обед никогда не готовился на семью. Если человек приходил в гости, его не спрашивали, голоден он или нет, для него накрывали на стол, ставили перед ним еду, хочешь - ешь, не хочешь - не ешь. Кто бы ни приходил в дом, будь то почтальон или курьер, любого человека, пришедшего в дом, обязательно угощали.
Остальных членов семьи не раздражало это гостеприимство Алиовсата Гулиева. Они привыкли к этому, привыкли к тому, что в доме постоянно кто-то есть. Это стало для них нормой.
Вернувшись из круиза вокруг Европы, Алиовсат муаллим пригласил в гости всех своих попутчиков и организовал для них большое застолье. Потом члены этой "круизной компании" по очереди приглашали друг друга.
"Он не делал различия между людьми по их социальному положению, вспоминает Талатум Гулиев. - Принимает он, предположим, дома профессора, академика. И в это время приходит рабочий или кто-то из деревни.
Отец спрашивает:
- Кто там пришел?
- Пришел такой-то, - отвечаю я, - но не хочет заходить, потому что в калошах.
- Давай сюда этого в калошах, - командовал отец.
Я помню, как однажды пришел к нам односельчанин и попросил отца помочь ему купить мотоцикл с люлькой. А отец не понимает, о чем речь.
- Что это за люлька? - спрашивает он. - Зачем ему эта люлька?
Не получив от окружающих вразумительного ответа, он позвонил министру торговли Баширзаде, и тот ему объяснил, что из-за проблем с машинами и плохих дорог мотоцикл с люлькой пользуется в сельской местности особой популярностью. Во-первых, он может перевезти троих человек, и к тому же крестьяне очень часто в люльку складывали товар, который везли на базар. Только тогда отец понял, чего от него хотят, и попросил министра помочь этому человеку. В тот же день у просителя был мотоцикл с люлькой. А отец был счастлив, что смог оказать ему услугу".
Но при этом сам он от чужой помощи отказывался наотрез. Абульфаз Гулиев рассказывает, как в 1968 году Алиовсат муаллим решил справить четвертую годовщину кончины отца. Он позвонил брату.
- Езжай в Амираджаны55, там у меня есть два барана, отвези их в Гызылагадж, будем справлять поминки по Леле. Я сам приеду назавтра и привезу все остальное.
В Амираджанах жил садовник, человек, бесконечно любивший и уважавший Алиовсат муаллима. Вот у него и держал Гулиев этих баранов.