- Женщины будут спать внизу, а мы с тобой, Алиев, - спим наверху, скомандовал Алиовсат муаллим.
Увы, кондиционеры сыграли свою роль: Алиовсата Гулиева в этом купе продуло от нагнетаемого ими прохладного воздуха, который бил прямо в спящих на верхних полках.
Приехали они в Москву вечером, а уже утром в гостинице у Алиовсат муаллима опухли лимфатические узлы.
- Папа, у тебя свинка? - с ужасом спросила Афаг, увидев горло отца.
У Алиовсат муаллима страшно разболелось горло. Он тут же позвонил врачам и договорился приехать в больницу на обследование. При этом улыбка не сходила с его лица, потому что он знал: Афаг ждет программа удовольствий, и не хотел портить дочери день.
- Я никуда не пойду и еду с тобой в больницу, - заявила встревоженная состоянием отца девушка.
- Если ты вздумаешь отменить свою программу, - с той же спокойной улыбкой, но очень твердо ответил он, - я ни к каким врачам не пойду. Буду просто сидеть в номере и ждать, когда придет время ехать в санаторий.
Девушка смирилась. Они договорились, что встретятся днем в гостинице и вместе пообедают. Но днем в номере Афаг вместо отца нашла от него записку: "У меня все в порядке. Никаких изменений. Все остается в силе. Продолжай развлекаться. Вечером увидимся".
И только вечером Афаг узнала, что отца срочно госпитализировали.
Из письма Алиовсата Гулиева Тамаре Гусейновой:
"Дорогая, добрая Тамара Гаджиевна!
Извините, что я так долго молчал. Обстоятельства сложились совсем не так, как планировались. По дороге я из-за постоянной подачи холодного воздуха в вагоне заболел. Острый тонзиллит. Припухли немного железы под челюстью. И вот по приезде в Москву мой бог Дульцин57 распорядился немедленно лечь в больницу, что я и сделал. В настоящее время я в больнице Академии наук, по Ленинскому проспекту, 50, но не знаю, сколько времени я здесь буду. Так что лучше пишите на имя Зинаиды Васильевны Сухаревой. И мне можно звонить, лучше после 1700, но не позже 2200, когда больные уже спят.
Общее самочувствие хорошее, кровь в норме, но настроение ужасное. Сорвались планы, получилось другое. Но будем надеяться на лучшее. Жаль, что близких друзей нет рядом. Ходит ко мне постоянно Зинаида Васильевна и другие.
Как Вы там живете? Жарко ли в Баку? Звоните ли Вы к нашим? Где Ваши славные Гусейновы? Если будет настроение, напишите, ведь Вы умеете хорошо писать и создавать настроение.
Примите мои самые сердечные приветы и наилучшие, теплые пожелания.
Всего-всего хорошего.
Привет всем нашим Гусейновым".
В тот период в Москве его лечили от острого тонзиллита. Страшный диагноз - острый лейкоз еще установлен не был. Врачам удалось снять беспокоящие Алиовсат муаллима припухлости лимфатических узлов, и с небольшой температурой, которую медики сочли остаточным явлением после тонзиллита, ученый вернулся в Баку.
Однако и дома температура не спадала. Это был очень сложный период. Бакинские врачи, как и их московские коллеги, долго не могли определить, чем же болен Алиовсат муаллим. Кое-кто находил причину его болезни в том, что Гулиеву перед отъездом не сделали еще какую-то прививку. У Алиовсат муаллима, утверждали они, больна печень, и он нуждался в дополнительной прививке.
Будучи не в состоянии определить причину болезни, медики затруднялись и в ее диагностике. Что-то вроде бы происходит с кровью, однако анализ состава крови показывал, что все в норме, в том числе и количество лейкоцитов.
В это время из Москвы как раз приехал будущий министр здравоохранения республики, один из ведущих гематологов Советского Союза Ганифа Абдуллаев. Он вплотную занялся лечением Алиовсат муаллима.
Вспоминает Диляра Сеидзаде:
"Врачи не делали анализа лейкоцитов. У Алиовсат муаллима был острый лейкоз, то есть болезнь самих лейкоцитов, а не уменьшение их числа. При лейкозе воспаляется слизистая оболочка и симптоматика напоминает симптомы ангины. Анализы показывали, что количество лейкоцитов у него в норме. Но сами лейкоциты не развивались.
Я в то время еще работала в Москве над своей темой. Но незадолго перед болезнью Алиовсат муаллима скончался мой отец. Мама от переживаний тоже слегла в больницу. Я, естественно, находилась в то время в Баку. Причем состояние у меня было не лучшее, а тут еще звонят и говорят, что Алиовсат муаллим попал в больницу. Я пошла в больницу лечкомиссии, где он лежал.
Первое, что он сказал мне:
- Ты знаешь, мне сказали, что у меня рак крови.
Я просто не могла себе такого представить и потому со всей уверенностью заявила, что врачи ошибаются и этого быть не может.
Алиовсат муаллим как будто даже обрадовался, поверил мне. Это естественно, ему не хотелось верить, что он заболел такой страшной болезнью.
Вокруг Алиовсат муаллима собрались все светила нашей медицины Топчубашев, Эфендиев, Абдуллаев. О состоянии его здоровья ежедневно справлялся тогдашний первый секретарь ЦК Вели Ахундов. Чуть ли не ежедневно проводили консилиумы. Но, несмотря на все принимаемые меры, температура не спадала, хотя анализ крови показывал, что все в норме.
Когда же удалось наконец поставить верный диагноз, было принято решение немедленно везти его в Москву.
Моя мама, услышав об этом, сказала:
- Как хорошо, в Москве его обязательно вылечат.
Я передала Алиовсат муаллиму эти слова, и он очень обрадовался. Он не знал, чем болен, и любая мелочь давала ему надежду на то, что скоро сможет встать на ноги.
Перед отъездом Алиовсат муаллим попросил, чтобы в аэропорт приехал мой брат Фуад. Он верил, что если его будет провожать человек из рода сеидов, то все закончится хорошо. К тому времени Алиовсат Гулиев уже очень ослабел. Фуад приехал на аэродром с Кораном, подошел прямо к трапу и незаметно для окружающих коснулся им головы Алиовсат муаллима".
В Москву заболевшего друга сопровождал Играр Алиев. В аэропорту их уже ждала машина "скорой помощи", которая отвезла Алиовсат муаллима в Кунцевскую больницу Москвы.
Следом за ними вылетела в Москву и дочь, Афаг. Жене Алиовсат муаллим не разрешил приезжать в Москву: на ней заботы по дому, по оставшимся в Баку детям. Джейран была слишком мала, а Талатум как единственный мужчина в отсутствие отца остался в семье за главного.
Спустя несколько дней к Афаг присоединилась и Диляра Сеидзаде, справедливо полагавшая, что девушка слишком молода и неопытна в таких делах, поэтому ее долг, считала Диляра ханум, в это время быть рядом с попавшим в беду учителем. Предоставив Афаг сидение у постели отца, визиты и выполнение его мелких поручений, Диляра ханум взяла на себя все основные обязанности, самой трудной из которых было знать ВСЮ правду и не только оградить от нее Алиовсат муаллима и его близких, но и улыбаться, делая вид, что все хорошо и больной скоро встанет на ноги.
К приезду Диляры ханум Алиовсата Гулиева из Кунцевской больницы перевели в Институт гематологии. Условия там, конечно, были похуже, чем в Кунцево, зато больному был обеспечен уход специалистов-гематологов.
***
Но ошибется тот, кто полагает, что в больнице Алиовсат Гулиев предавался унынию. Слишком много еще было в нем энергии, особенно после курса усиленной терапии, проведенной врачами Института гематологии для восстановления сил. Даже если Алиовсат муаллим и страдал, то старался скрывать это очень глубоко в душе, не показывая страданий и страхов. Он жил в больнице в обычном гулиевском режиме: он работал, он помогал, он шутил и улыбался. Очень скоро весь персонал больницы - от санитарки до главврача души не чаял в больном Гулиеве.
Этот человек-праздник, вокруг которого всегда все сияло, освещенное фейерверком его улыбок, умудрился и в больнице стать всеобщим любимцем. Как истинный мужчина Алиовсат муаллим старался открыто не демонстрировать своей тревоги. Он был благодарен окружающим его врачам за то, что они хлопочут вокруг него, пытаются вылечить его, поставить на ноги, он был благодарен этим прекрасным женщинам за их внимание, заботу, благодарен просто за то, что они такие красивые и сейчас они рядом с ним.