Рэмсботтом сидел за столом. Его сияющий, смешливый облик, казалось, озарял лицо каждого, а правая рука двигалась быстрее, чем у фокусника, рассыпая крепкие рукопожатия. В процессе он даже умудрился бросить быстрый и ненавистно самодовольный взгляд на Алису и её сопровождающих. Кони был рядом с ним. Он раздавал значки с измученным видом (и слегка побледнел, увидев Алису).
– Мистер Уиллард, – окликнул Шляпника Рэмсботтом с шутливой агрессией. – Слышал, вы заявились против меня. Желаю удачи.
Мистер Уиллард начал было закатывать глаза, но тётя Вивиан стукнула его по руке.
– А я вам, – добавил Шляпник быстро.
– Я тоже участвую в предвыборной гонке, – произнёс мужчина, сидевший за маленьким столиком в полном одиночестве. Лицо показалось Алисе знакомым. Возможно, она его где-то видела (например, на почте). – Я Мэллори Гриффл Фрундус. Моя кампания основывается в первую очередь на полной и давно назревшей перестройке центральной канализационной системы и введении некоторого регулирования неконтролируемого роста фабрик вдоль реки. И всё это при одновременном поощрении прогресса и создании рабочих мест для тех, кого сейчас вытесняют из сельского хозяйства. Значок? – Он протянул красно-синюю розетку с надписью «ГОЛОСУЕМ ЗА ФРУНДУСА!».
Алиса сочувственно улыбнулась:
– Боюсь, я уже пообещала свою поддержку мистеру Уилларду. Однако могу надеть и ваш значок тоже, если вы думаете, что это поможет.
– О, на данный момент помощь не помешает мне в любом её проявлении, – ответил мужчина с чувством юмора. – Я также устраиваю во вторник скромный завтрак, свободную дискуссию, на которую люди могут прийти и обсудить важные для них вопросы. В основном, конечно, те, что касаются благоустройства города. Канализация, школы и тому подобное.
– В этот день у нас тоже намечается крупный митинг! – объявил Рэмсботтом. – Парад гордости за Англию. Приглашаются все горожане из хороших семей. И под «хорошими» я не подразумеваю состоятельных. Приглашаются крепкие люди земли, как вы любите говорить. Приглашаются все те, чьи сердца вылеплены веками любви поколений в заботливом тепле английской земли.
Алиса вздохнула. Серьёзно, понимать Рэмсботтома было всё равно что расшифровывать загадку. И то, что она видела в результате, – ещё больше разбитых витрин, ненависти и ярости под маской патриотизма. Насколько хорошо те, кто подписывал петиции и брал воздушные шарики, понимали и сознательно поддерживали Рэмсботтома? До какой степени их понимание было неполным, но они всё равно покорно соглашались?
– Все любят митинги, – нерешительно добавил Кони.
– Не думаю, что смогу присутствовать, – сказал Уиллард. Любовь к ближнему может принимать множество различных форм, но это не была одна из них.
– Алиса, ты придёшь? – спросил Кони взволнованно.
Она косо на него посмотрела. Однако не успел с её языка соскользнуть настоящий ответ, как Рэмсботтом осклабился ещё шире:
– Боюсь, в марше в любом случае участвуют только мужчины. Женщины могут прийти посмотреть, чтобы затем прибраться. Разумеется, мои люди организуют для них пунш. Так и должна быть устроена политика в Англии.
Имел ли он в виду женщин в политике или бесплатный пунш в политике, сказать было трудно, но будущий мэр повысил голос в конце предложения и посмотрел на толпу, взмахивая руками и как бы спрашивая: «Я прав?» Толпа немедленно отреагировала радостными возгласами, кто знал, чему они радовались, но Рэмсботтом крепко держал их в своих маслянистых ладонях.
Алиса, Вивиан и Шляпник ушли с площади, подавленные и встревоженные.
– Плохо дело, – произнёс Уиллард мрачно. – Не только для моей кампании, но и для Кексфорда в целом. Выглядит так, будто Рэмсботтом превращает народные массы в некоего зверя ненависти. Госпожа Яо не последняя жертва этой спонсируемой государством ксенофобии.
– Не могу не согласиться, – сказала тётя Вивиан обеспокоенно. – Не знаю, как быть... даже если ты не станешь мэром, должен быть какой-то способ.
– Тётушка, – сказала Алиса медленно, обдумывая слова Рэмсботтома, особенно те, что касались женщин. – Думаешь, в редакции меня станут слушать? Напечатают ли они фотографию с историей, полученную от женщины?
– Алиса, – сказала тётя Вивиан строго, – это твоя фотография, и это история госпожи Яо. Ты её друг. Ты должна отстаивать права женщин всюду, требуя, чтобы к тебе прислушивались.
– Но, если цель – придать дело огласке и добиться справедливости для госпожи Яо, – разве не самое главное, чтобы фотографию просто напечатали (и не важно, как та к ним попадёт)? Разве это не то, о чём следует позаботиться прежде всего?