– Я могу угостить тебя чаем? – спросил Кац. – Правда, он ужасен.
– Чудное предложение, но нет, спасибо.
Они оба помолчали какое-то время, однако без неловкости, которая должна была бы возникнуть.
– Ты действительно Чеширский Кот? – спросила она наконец мягко.
Кац широко улыбнулся и резво пожал плечами:
– Не думаю, что я он. Я знаю его. Он знает меня. Каждый из нас единственный в своём роде в наших отдельных мирах.
– Это самый чеширский ответ, который я когда-либо слышала, – сказала Алиса, вздыхая. – Он вспомнит меня, если я когда-нибудь вернусь? А другие?
– Разве можно забыть Алису, – сказал Кац, беря её ладони в свои.
– А я... я увижу их снова?
– Думаю, шанс есть, и весьма неплохой. Но кто может сказать наверняка? Так ты пришла поговорить со мной о том, другом, мире и о том, другом, мне? – спросил он с некоторой укоризной.
Алиса улыбнулась:
– Нет, конечно нет. Я пришла обсудить, как нам быть с возмутительным митингом Рэмсботтома.
Ладони Каца замерли на её собственных, жёсткие, как у скелета. Челюсть не то чтобы отвисла, но слегка просела вместе с остальной частью лица.
Он быстро пришёл в себя и отстранился от Алисы, отпуская её руки и как бы пожимая плечами, двигая челюстью то так, то эдак, чтобы рассеять остатки эмоционального потрясения.
– О, разумеется, разумеется. Превосходно. Я внимательно слушаю, какие у тебя идеи. Ни к чему хорошему это действо не приведёт, право... знаешь ли... это очень нехорошо для сообщества... и просто... нехорошо... в целом...
Алисе не удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Она разразилась озорным, истерическим хихиканьем, прикрывая рот рукой в перчатке не хуже всякой кокетки (но в действительности боясь забрызгать слюной собеседника).
– Разумеется, мне тоже хочется обсудить с тобой и другие вопросы, глупый ты гусёк! Ты такой же серьёзный и чувствительный, как... как я, когда очутилась в Стране чудес впервые.
Кац выглядел смущённым, его красивое лицо забавным образом ничего не выражало, пока не расплылось в полной раскаяния улыбке.
– Ты... я... конечно... – Барристер потерял дар речи. Затем улыбнулся и указал на Алисины руки: – Позволишь?
– Конечно, – сказала Алиса, протягивая ему ладони. В этот раз он обхватил их как следует, соединил вместе и поцеловал.
– Будет нелегко, – сказал он мягко и серьёзно. – Твоя семья, моя семья...
– Всё чудесное и новое даётся нелегко, – сказала Алиса, сжимая его ладони в ответ. – Но, как правило, оно того стоит. А всё остальное бессмыслица. По иронии судьбы это и есть второй пункт, который я хотела с тобой обсудить...
В день митинга за окном было серо, немного прохладно и довольно сыро. Возможно, это обстоятельство уже немного усмирило настроения. Матильда чопорно объявила, что они с Корвином «планируют прокатиться за город с матерью и отцом», они собирались полностью избежать всей этой ситуации. И хотя такое поведение казалось несколько трусливым, Алиса не то чтобы могла их в этом винить.
– Боюсь, мы пропустим всё веселье, – сказала Алисе мать с лёгкой завистью.
– Да, думаю, я бы предпочёл что угодно сидению в тряском экипаже в промозглый и хмурый день с этим гигантским малым, похожим на овцу, любуясь... чем – полями? Лесами? Издалека? Вряд ли стоит рассчитывать хотя бы на пикник, – добавил Алисин отец мрачно. – И что мне прикажете делать с этим? – Он вытащил нелепый разноцветный шарф с бахромой из золотых монет и накинул его на голову. – У меня были такие планы!
Алису переполняли эмоции, и она обняла обоих родителей одновременно.
– Корвин пришёл, – сказала Матильда, входя в комнату и натягивая свои жутко уродливые коричневые перчатки – те самые, с бантиками. Её здоровяк-ухажёр вошёл в помещение, постучав всего раз (как невоспитанно!), с большой коробкой в руках.
– Здравствуйте все! – огласил он комнату добродушно.
«Право, – подумала Алиса, морщась, – его было бы гораздо проще выносить, приглуши он немного голос!»
– Это тебе, Алиса! – прогорланил он, всучив ей коробку. Затем лицо Корвина слегка покраснело, и он всё же понизил голос, что было для него нехарактерно. Корвин даже опустил глаза в пол. – Я... эм... мы... Знаешь, он казался таким... но потом, конечно... Соваться туда, где тебе явно не рады! Оказалось... даже если дело не дойдёт до суда, – закончил он.
Алиса кивнула, стараясь сохранять серьёзный вид.
– Спасибо. Я очень ценю, что ты извинился. Больше любого подарка, – сказала она и открыла коробку. Затем: – О!