– Вот это да, – произнёс отец, заглядывая ей через плечо.
Это была камера. Первоклассная, последняя версия той самой модели, которую у неё украли.
– Спасибо, – сказала Алиса снова, на этот раз с чувством.
Даже Матильда выглядела удивлённой.
– Хм, – произнесла она, очевидно, всё ещё ожидая нечто уродливое и бесполезное. Алису это озадачило: судя по всему, сестра не подсказывала Корвину, что купить. Какими бы недостатками, предрассудками и заблуждениями Корвин ни отличался, по крайней мере, он умел слушать. Корвин знал, что важно для Алисы, а значит, знал, что важно для Матильды. Алиса может во многом с ним не соглашаться, но Корвин, вне всяких сомнений, любит её сестру и сердцем хочет как лучше. Пускай голова с языком его порой и подводят.
И всё же разговоры за семейными посиделками с этого момента превратятся в настоящее испытание.
Особенно когда... в конце концов... Алиса представит их всех Кацу. Тогда-то и начнётся настоящее веселье.
На рынке Рэмсботтом ухмылялся и держался бодро, как хозяин цирка на карнавале, он даже нацепил безупречно серый фрак и цилиндр с ярко-красной розой, словно какой-нибудь артист. Его брат был одет более сдержанно, в коричневых тонах. Он тихо помогал устанавливать сцену и руководил рассадкой зрителей. Кони скакал и прыгал вокруг него, как Белый Кролик, каким его знала Алиса.
(А в ближайшем будущем такой же непримечательный, как случайный представитель зайцеобразных.)
На мероприятии собрались почти все жители со всех концов Кексфорда. Они поглядывали на пустые столы, на которые вскоре должны были вынести пунш и угощения (но только после того, как все внимательно выслушают заготовленную речь. И как следует поаплодируют).
Алиса наблюдала за происходящим из-за дерева.
На ней был наряд малышки Алисы: короткое платьице, нелепо большой синий пояс и гигантский синий бант в волосах (под подолом были широкие панталоны во французском стиле, так что всё было пристойно). Вокруг запястья был завязан яркий шарф отца. Сердцем и духом он был сейчас с ней.
– Всё готово, дорогая? – спросил Кац, проскальзывая к ней за дерево.
Алиса протянула руку и восторженно сжала его ладонь:
– Это будет блестяще!
– Не представляю, чтобы это пошло на благо моей карьере, – сказал Кац, вздыхая. Он указал на яркий комбинезон в фиолетово-белую полоску, надетый под более приемлемый на вид сюртук и ботинки. Кусок материала свисал со спины барристера, словно хвост.
– Без маскировки не обойтись, – заметила Алиса, надевая венецианскую маску и жестом призывая Каца последовать её примеру. – О, погляди, они начинают. Помни: дождись сигнала!
Толпа заполнила рыночную площадь под завязку. Гилберт взирал на них, хорохорясь, словно уроженец Орнитсвилля. Он выпячивал грудь и осклабливался. Зрителям раздали красные, белые и синие флажки, которыми те размахивали самым патриотичным образом. Всё выглядело идеально.
– Друзья мои и соотечественники, – прогорланил он с ухмылкой. – Спасибо, что присоединились ко мне! Мы собрались здесь, чтобы воздать должное правительству и нашей славной Англии! Но не всё гладко в нашем великом сообществе. В последнее время наметилась тенденция...
– А вот и они! – прошептала Алиса. – Превосходно!
С дальнего конца рынка появились два приплясывавших клоуна. На них были одинаковые шляпы и одежда, натянутая поверх перевёрнутого юбочного каркаса, в результате они выглядели как гигантские, абсолютно круглые шары. На груди у каждого было по огромному значку, на одном из которых было написано «ГИЛБЕРТ», а на другом – «КВАГЛИ». Они держали руки высоко в воздухе и выполняли пируэты друг вокруг друга, балансируя на носках с серьёзным видом.
Толпа взревела смехом и одобрением.
Лицо Гилберта одобрения не выражало. Он очень, очень помрачнел.
Однако Гилберт понимал своего зрителя.
Он сложил пухлые губы в делано-задорной ухмылке и крикнул:
– Ладно, да, весьма забавная шутка. Удачный подбор головных уборов.
– Я ХОЧУ СТАТЬ МЭРОМ, – провопил клоун, изображавший Гилберта.
– Я ХОЧУ ПИНАТЬ РЕБЯТИШЕК ПО ИХ ШТАНИШКАМ, – проорал клоун, изображавший Квагли.
– ОНИ ТАКИЕ ОПАСНЫЕ! – согласился клоун-Гилберт. Они закивали, пожали друг другу руки и поклонились.
– Кто эти двое? – прошептал Кац.
– Друзья тёти Вив. Художники-плакатисты, время от времени подрабатывают актёрами, – шепнула ему Алиса. – ПОРА! – добавила она, тряся разноцветным шарфом в качестве сигнала.
Внезапно со всех сторон к толпе ринулись дети: ребятишки с площади в ярких накидках и цветочных коронах, с букетами в руках. Они лавировали в толпе между зрителями, раздавая людям цветы и подбрасывая в воздух пригоршни конфет.