– ИНОСТРАНЦЫ! ВЗЯТЬ ИХ! – закричал клоун-Гилберт.
– ЗА РЕШЁТКУ ДЕТЕЙ! ЗА РЕШЁТКУ! – воскликнул клоун-Квагли. «Братья» столкнулись, упали, а затем погнались за детьми крайне неуклюже.
Публика приняла сценку с радостью. Все смеялись.
Настоящий Гилберт кипел от злости.
Он прочистил горло:
– Шутки шутками, но времена настали серьёзные, уважаемые...
– НЕЕЕЕЕЕЕТ! МОЯ АНГЛИЯ! МОЯ ДРАЖАЙШАЯ АНГЛИЯ!
Это была сама тётя Вивиан, напудренная добела, как привидение, с уродливыми красными румянами и чёрной мушкой (и маской). Она была задрапирована во множество слоёв старомодных платьев и затянута, по крайней мере, в три корсета, все чёрные. Позади волочился чёрный кружевной шлейф. Тётя Вив расхаживала в туфлях на каблуках высотой почти с ходули, словно театральное чудище.
– ЛУЧШЕ УМЕРЕТЬ ВДОВОЙ, ЧЕМ ЖИТЬ ЖЕНЩИНОЙ! – объявила она, после чего упала в обморок в объятия крепкого на вид парня с краю толпы. Его приятели засвистели и заулюлюкали. Поначалу он выглядел неуверенно, но затем проникнулся духом и подарил ей поцелуй. – АААХ ТЫ ДЕРЗКИЙ МАЛЕНЬКИЙ НЕГОДНИК, – сказала тётя Вивиан, тихонько шлёпая его веером.
– ВЫШВЫРНИТЕ ИХ ОТСЮДА! ВЫШВЫРНИТЕ ИХ ВСЕХ! – Это голосил клоун-полицейский с дубинкой из гигантского ломтя хлеба. Он сделал вид, что проверяет у собравшихся удостоверения личности. – ДОКУМЕНТЫ! СВИДЕТЕЛЬСТВА О РОЖДЕНИИ! ЗАПИСИ О КРЕЩЕНИИ! ГАЗЕТНЫЕ СТАТЬИ!
Гилберт и Квагли (настоящие) теперь кричали друг на друга, споря с очень разгорячёнными лицами. Их вообще не было слышно из-за шума. Кони рядом с ними выглядел каким-то поникшим.
– Готова к нашему торжественному появлению? – спросил Кац.
– Конечно! – ответила Алиса.
И поскольку они были в масках и никто не мог их видеть или как-то об этом узнать, они поцеловались.
Во второй скандальный раз.
После чего присоединились к ватаге других шутов, выходивших из укрытий, танцевавших со зрителями, дудевших в рожки, подбрасывавших в воздух цветочное конфетти и всячески распространявших бессмыслицу.
– Ведь, конечно, настоящему миру порой требуется немного бессмыслицы, – сказала Алиса Кацу в «Самоваре», когда впервые раскрыла свой план. – Не всё время, но иногда. Ровно столько, чтобы дать нам понять, когда реальные обстоятельства становятся слишком нелепыми, чтобы с ними можно было мириться. И порой мы должны создавать эту бессмыслицу сами.
– Что действительно нужно реальному миру, так это Алиса, – ответил ей тогда Кац. – Да и Стране чудес тоже.
Тогда он поцеловал её в первый раз.
Уиллард появился в самом конце представления, на закорках у одного из клоунов покрепче. На нём не было ничего чересчур нелепого, не считая огромной сине-бело-красной шляпы, фасон которой он придумал сам. Уиллард махал зрителям, бросал конфеты, пожимал руки и целовал младенцев (как настоящих, так и шутовских).
А после всех угостили пуншем.
Эпилог
Дорогой читатель, полагаю, у тебя есть вопросы. В отличие от Додо, Шляпника и Сони ты не готов просто принимать события такими, какие они есть. Тебе нужно знать будущее, последствия, причины. Так что я дам тебе три ответа, но только три, ведь это волшебное число для сказок.
Вопрос номер три:
Избрали ли Уилларда мэром, тем самым навсегда спасая Кексфорд и всех его жителей (или, возможно, обрекая их на жизнь в городе без чувства юмора, где каждый работает по возможности и получает по потребности, на веки вечные)?
Ответ:
Нет, не избрали.
Тем не менее его претензия на должность (и разгром рэмсботтомского митинга) выявила некоторые из наиболее слабых тезисов конкурирующей партии.
Так что пост мэра достался Мэллори Гриффлу Фрундусу («ГОЛОСУЕМ ЗА ФРУНДУСА!»). И он проделал отличную работу по ремонту городской канализационной системы.
(Даже Уиллард скрепя сердце одобрил его переговоры с владельцами фабрики о справедливой оплате труда работникам в обмен на некоторое перераспределение земель со стороны города.)
Когда Фрундус вступил в должность, его спросили, что он думает о непослушных детях-иммигрантах с площади. Некоторые проникнутые предубеждениями члены сообщества отвели его туда, чтобы он стал свидетелем их грязного и недостойного поведения. Фрундус понаблюдал за ребятишками какое-то время, нахмурился, а затем объявил:
– Вы неправильно играете в шарики! Дайте-ка я покажу вам, как это делали мы, когда я был мальчишкой.
Вопрос номер два: