— Ты садись, девочка, садись, — сказала печальная королева.
— Спасибо, ваше величество, — сказала Алиса.
— Это лишнее. Можешь звать меня Линой Теодоровной. Мой нынешний муж коварством и колдовством отбил меня у предыдущего мужа, обыкновенного небогатого герцога. А сама я происхожу из семьи настолько простой, что вы не найдете ее даже в справочнике маркизов.
Видно, Алисе надо было удивиться, но она не удивилась, потому что ее собственной фамилии не было в справочниках маркизов, баронов и просто графов.
— Ты голодна, Алиса? — спросила королева.
— Нет, спасибо. Я только хотела у вас спросить…
— Не надо просить. Я готова сделать для тебя все, что ты пожелаешь. Я слышала, что ты беспокоишься о судьбе своего близкого друга, крестьянского мальчика Герасика, который ждет казни за суровые преступления. Ты знаешь, что он совершил?
— Он учился читать, правильно?
— Вот это и ужасно, — сказала королева. — Я была буквально в шоке. Но потом подумала, что Герасик — всего-навсего мальчик, мальчик-с-пальчик, у него тоже есть мать, которая страдает и ждет!
Вдруг со шкафа, стоящего в углу, раздался пронзительный голос Дурынды:
— Нету у него мамки, порвали ее волки, только старикашка-папаня. Вот и вся его родня.
— Вот видишь, — сказала королева, словно Герасик был в чем-то еще виноват.
— Ну кто выходит из дому после захода солнца? Волки же совершенно распустились. Я не одобряю родителей, которые позволяют себя есть волкам.
— Герасика надо освободить, — сказала Алиса.
— Ах, как я вас понимаю, Алисочка! — сказала королева. — Как мать и женщина я тебя понимаю. Наши дети в беде.
— А ваши дети тоже в тюрьме? — спросила Алиса.
Королева всплеснула руками, дама Марьяна ахнула, а горничная присела от ужаса.
— Как ты могла такое подумать! — воскликнула королева. — Нет, вы посмотрите, честные люди, неужели на свете есть кто-то, кто думает, что принцев и принцесс можно сажать в тюрьму?! Мне ужасно это слышать. Попрошу вас извиниться.
— Прошу прощения, Лина Теодоровна, — сказала Алиса, — но мне так жалко Герасика.
Вошел министр добрых дел. Он поклонился и прикрыл за собой дверь.
— Ну как, — спросил он, — договорились?
— О чем, мой ангел? О чем я могла договориться с приезжей девочкой?
— Ах, Лина, перестаньте изображать из себя королеву. Мы с вами росли на одном базаре.
— Тише, здесь посторонние!
— Вы имеете в виду Алису?
— Вот именно.
— Тогда я вас, Лина, совершенно не понимаю. С утра вы кричите, что как матери и женщине вам жалко Герасика, что вы хотите его спасти. Мы устраиваем совещание, ломаем наши немолодые головы, с помощью птицы Дурынды…
— Вот именно! — закричала Дурында со шкафа.
— С помощью птицы догадались, что помочь нам сможет только девочка Алиса, которая знакома с Герасиком. Мы поможем Алисе освободить Герасика, а она за это узнает в будущем, нет ли там Рафаэля, который вышел из дому год назад и с тех пор о нем никто ничего не слышал.
Сдержанные тихие рыдания заставили Алису обернуться.
Королева-мать сидела, прижав к глазам шелковый платок. Рыдания сотрясали ее худенькое тело.
Алисе стало жалко королеву.
— Разумеется, — сказала она. — Я все сделаю, что можно, я постараюсь найти вашего сына. Но почему вы думаете, что он может быть в нашем времени?
— Мой мальчик… мой мальчик такой впечатлительный и отважный, одновременно гордый. Таким я его воспитала. Он у меня от первого брака, и мой нынешний муж не очень его любит.
— Не очень любит! Ха-ха-ха! — каркнула Дурында. — Он его не выносит, потому что принц во всех отношениях может дать королю сто очков вперед! И не сегодня завтра народ захочет поменять короля на более молодого и смелого.
— И красивого, — сказала дама Марьяна.
— И такого вежливого, — сказала горничная.
— Муж придирается к моему сыну, — сквозь рыдания произнесла королева, — он специально приглашал к нему жестоких и несправедливых учителей, чтобы они ставили ему только двойки и тройки.
Тут уж не выдержали нервы и дамы Марьяны, и она тоже заплакала.
— А год назад, — сказала королева, — он заявил принцу, что оставляет его на второй год в последнем классе дворцовой школы, и запретил мальчику жениться на племяннице герцогов Маандонских, потому что, видите ли, его астролог предвещает плохие последствия этого брака.
— Вот именно, — сказал министр добрых дел, — не в Охран-паше дело. В астрологе! Вот где источник всех наших бед и унижений!