– Я предупредила.
Вскоре вернулся златовласый мужчина с подносом в руках. Он предложил мне травяной чай с маленькими бутербродами, всего на удин укус. Я сразу вкинула в рот два из них. Паре отчетливо не доверял мужчине, как и мне.
– Я рад, что ты перенеслась ко мне, – произнес незнакомец. – Но больше не пугай меня так.
– А ты, собственно, кто? – спросила его с набитым ртом.
Мужчина на секунду растерялся и даже испугался, а потом очень даже обрадовался и немного опечалился.
– Если ты меня не узнаешь, то ты из прошлого. Но я тебя всегда узнаю.
– Хм, значит, я в будущем.
Что-то меня это не радует. Хотя, когда меня вообще радовали эти переносы во времени? Я посмотрела на Паре, что испугался моих слов, отбросила его эмоции и переключилась на золотоволосого. Круглое красивое лицо, окруженное золотым ореолом волос, глаза – наконец-то я увидела их цвет, цвет светлой охры с золотыми прожилками, мягкая, чуть разочарованная, улыбка. Он похож на настоящего ангела, прямо как...
– Ури! – в шоке выкрикнула я, узнав в мужчине того самого малька, и сразу же скривилась и закашлялась.
– Осторожней, – забеспокоился Ури. – Рана еще не затянулась.
– Подожди-ка, – подняла я руку. – Ты действительно Ури? Ну, нифига себе!
– Сейчас так называешь меня только ты, – улыбнулся мужчина.
Я присвистнула. Ну как? Скажите мне, как? Десятилетний мальчик, которого недавно видела, вдруг враз вырос в шикарного мужчину. Черт, а где взросление и переходной возраст? Я чувствую себя преданной мамашей, у которой отобрали детство ее сыновей. Дважды, причем. Первый раз с Мито. Но это потом, сейчас главное другое.
– Так я смогла тебя таки найти, – пришла к утешительным для себя выводам. – Да из-за тебя меня уже который раз чуть не убили! Давай, рассказывай мне все, что ты помнишь после того, как мы расстались в замке. Отговорки не принимаются.
Ури расстроено присел на край кровати.
– К сожалению, мне не о чем тебе рассказать. Ты знала, что этот день наступит, поэтому запретила мне что-либо говорить о твоем будущем. Прости.
– Хочешь сказать, что я сама себе ставлю палки в колеса? – я скептически подняла бровь.
– Можешь это называть и так. Но ты, став королевой, сказала мне, что однажды ты появишься передо мной, и я должен буду тебе помочь, но говорить что-либо о прошлом или будущем запретила.
Я опешила. Мне послышалось, или он только что сказал?
– Став королевой? – прохрипела я.
Ури резко встал с кровати, а Паре окончательно перестал чувствовать что-либо.
– Я не должен был этого говорить, – виновато склонил он голову. – Я больше ничего не могу рассказать тебе. Прости. Отдыхай. Как захочешь вернуться, не забудь сказать мне, чтобы я не волновался.
– Ну, уж нет! – дернулась я, собираясь встать, и со стоном схватилась за рану. – А ну, стой, Ури!
– Прости, – сказал тот и шустро скрылся за дверью.
– Останови его, Паре! – прокричала я.
Но парень не последовал моему приказу. Он стоял в проходе балкона и смотрел на меня с настоящим восхищенным ужасом, что плескался в прорезях его маски. Я раздраженно откинулась на подушку.
– Сними ты уже эту маску! И не глазей на меня так. Сама в шоке.
– Так ты... королева? – спросил он глухо, подчиняясь и открывая свое мальчишеское лицо. – Это будущее, а ты перенес нас сюда... И ты... будущая королева?
– Не мели чепухи! – огрызнулась я.
– Да. Это... невозможно, – тихо подтвердил Паре, словно успокаивал себя. Он оперся плечом об стену и сполз на корточки, словно ноги его не держали, что я и почувствовала от него. – Ты не можешь ею быть, ведь есть королева Риата, и милорд так говорит. Но тогда... тот маг Капрен...
– Заткнись, – велела я ему, и тот вздрогнул, проглотив язык.
Его замешательство было сильнее ее, что и не удивительно, но если все, что сказал Ури, правда, то неужели я так и не вернусь домой? Неужели я больше не смогу увидеть Богдана?
– А-а-ар! Проклятье. Ури-и-и-и! Верни меня домой!
Я кричала, пытаясь заглушить то отчаяние, что внезапно возникло во мне, словно все, к чему я стремилась, исчезло в один миг. Так и есть. Если я не могу вернуться, то не узнаю, жив ли Богдан. И Папаня не оставит его в покое, попытается убить его, как свидетеля. Проклятье, я должна сама уничтожить этого ублюдка, пока тот не навредил тем, кто мне дорог.