Спиннерен что-то сказал, но Риальто не смог понять, что.
– А у меня другое предложение. Ты остаешься дома. Понял? – сказал Кортес. – Остаешься дома до тех пор, пока я не разберусь, что там, собственно говоря, происходит. Дело еще не кончилось.
Риальто помчался по аллее в противоположном направлении. Кортес сказал что-то еще, но Риальто был уже слишком далеко, чтобы расслышать. Рискнув, он решил еще раз пересечь аллею. А за спиной у него уже взревел мотор. Встав во весь рост, Риальто помчался туда, где припарковал машину.
Завернул за угол как раз вовремя для того, чтобы услышать, как одна из двух машин помчалась по Сансету. Сдерживая дрожь, он застыл на месте. Вторую машину он так и не услышал. Должно быть, она поехала назад, в Готорн.
Он прождал еще несколько минут, готовясь в первую же секунду, как только покажется «БМВ», прикинуться пьяным, но красный автомобиль здесь так и не проехал. Риальто вернулся к своей машине и сел за руль.
Посидел несколько минут, с трудом восстанавливая дыхание. Господи, подумал он, надеюсь, ты не покараешь меня инфарктом за то, что я корячусь и ползаю на четвереньках, лишь бы угодить Перчику. Он высунул голову из окошка, надеясь продышаться свежим воздухом, но обдало его только жарким ветром.
Он расстегнул ворот, откинулся, вставляя ключ в зажигание. Его собственные антенны были, увы, не так хороши. И он даже не почувствовал, как нож вонзился ему в шею сзади, и лишь мгновение спустя услышал сдавленный крик. А потом уже не видел, не слышал и не чувствовал ничего. И последней его мыслью было: ну, до чего же внезапно все это произошло!
Глава тридцать третья
Свистун узнал о смерти Мистера-Полуночная-Америка из сводки радионовостей, на обратном пути в Хуливуд.
Об убийстве не упоминалось, однако диктор сказал, что мистер Твелвтрис был, судя по всему, застрелен у себя в пляжном домике в колонии Малибу.
Свистун нажал на газ, и его «шевроле» рванулся вперед.
Он остановился у той же бензоколонки, что и Спиннерен, и прошел в ту же самую будку телефона-автомата, из которой звонил тот.
Сам Свистун позвонил в гостиницу на аэродром.
Когда Мервин Дуайер взял трубку, Свистун представился, после чего спросил, все ли в порядке у миссис Твелвтрис.
– В порядке или нет, этого я, Свистун, сказать не могу. Потому что ее здесь нет. В три часа ей позвонили. Пять минут спустя она заказала такси, а еще через двадцать минут уехала.
– Господи, да как же вы ее выпустили?
– Кто из нас двоих, по-твоему, сошел с ума? – удивился Дуайер. – Как это я мог задержать постоялицу? В номере запереть, что ли?
– Ладно, это я сошел с ума. В пятом часу утра так со мной всегда и бывает.
– Хорошо, что ты сам это понимаешь.
– А Пача позвать можно?
– Он тут в углу ненадолго вздремнул.
– Растолкай его и дай ему трубку, ладно? Через пару минут Пач подошел к телефону.
– Она уехала.
– Дуайер уже сказал мне. Ты подслушал ее разговор по телефону?
– У меня был обход. Но когда она разговаривала, я оказался в холле.
– И Дуайер дал тебе послушать?
– Я услышал только конец разговора. Мужчина сказал: «… и нам не придется в этом участвовать. Не надо будет разыгрывать партию до конца. Езжай домой и дождись меня. Тебе, возможно, предстоит ждать довольно долго. Я покручусь здесь, чтобы мы не упустили из виду ни одного обстоятельства». А миссис Твелвтрис говорит: «А как это у тебя получится? Там же не твоя юрисдикция». А он отвечает: «Вот уж насчет этого не волнуйся. Только сделай все, как я велю». А она говорит: «Ладно, Дэнни». И вешает трубку. И через пять минут заказывает такси. Понял, Свистун?
– Понял.
– И вот еще что. Мне показалось, что этот мужик, с которым она говорила, из полиции. А тебе так не кажется?
– Не кажется, а так оно и есть.
– И вот что, Свистун. На твоем месте, да еще с учетом того, что самого Твелвтриса застрелили сегодня ночью, я бы постарался забыть все, что знаю, и не стал бы строить никаких догадок. И вообще постарался бы держаться от этого дела подальше.
– Спасибо, Пач. Ты оказал мне колоссальную услугу. Я перед тобой в долгу.
– Да уж, – ответил Пач. – Даже если ты сам об этом забудешь, так я напомню.
Свистун набрал номер дома, в котором жила Мэри Бет и который на самом деле принадлежал Нелли. Звонил он долго, но трубку так и не взяли.
К тому времени, как Свистун подъехал к будке охранника на въезде в колонию Малибу, солнце еще не встало, но небо уже дышало предчувствием утра.
Он увидел охранника, стоящего возле будки и разговаривающего с помощником шерифа. Увидев Свистуна, охранник пошел было к нему, но помощник шерифа опередил его, чуть ли не оттерев при этом. Свистун заметил, что охранника это разозлило. Прищурившись, он потер лицо обеими руками, причем пальцы их были широко растопырены. Выглядело это невинно, но любой дурак сообразил бы, что предлагается взятка размером в десять долларов.
Прежде чем офицер успел произнести хотя бы слово, охранник сказал:
– Доброе утро, мистер Чипс. Что, пробыли в пути всю ночь?
– Мой «мерседес» подсел в Сан-Франциско и мне пришлось взять машину у друга. Строго говоря, это машина его сына, – ответил Свистун. – А что здесь происходит?
– Несчастный случай, – сказал помощник шерифа.
– У нас тут несчастье, мистер Чипс. Ваш сосед, мистер Твелвтрис. Его убили из пистолета.
– Ах ты, Господи. И когда только люди научатся не баловаться с оружием?
Помощник шерифа прошел в будку. Свистун высунул руку из окошка. В пальцах у него была аккуратно сложенная десятка.
– Как тебя тут называют? – еле слышно пробормотал он.
– Тут меня называют Хэнком. – Он взял десятку. – А кто вы такой?
– Да какая тебе разница? Скажем так: заинтересованная сторона.
– Что ж, если вы действительно сильно заинтересованная сторона, то возвращайтесь попозже, когда уедет полиция, и, может быть, мы с вами еще кое о чем договоримся.
– А ты знаешь что-то, чего не знает полиция?
– Да нет, полиция все знает, только вы-то не знаете.
– Спасибо, Хэнкус, – нарочито громко сказал Свистун. – Как ты думаешь, не лучше ли мне поспать?
– Едва ли это получится у вас, мистер Чипс. Полиция опрашивает всех соседей. По шесть-семь домов в обе стороны от Твелвтрисов.
Свистун покатил по прибрежной дороге. Несколько патрульных машин с включенными фарами стояли возле дома с белыми колоннами и черной дверью. Стояла здесь и неприметная машина с городскими номерами. Несколько мужчин и женщин – и в форме, и в штатском – сгрудились вокруг нее.
Неподалеку выносили оборудование из телефургона. Должно быть, это были первые телевизионщики, прибывшие на место трагедии. До конца недели их тут непременно перебывает еще великое множество. Даже умерев, знаменитости не могут избавиться от шлейфа своей славы.
Свистун припарковался в четырех домах от виллы Твелвтриса. Вылез из машины и пошел пешком к месту происшествия. В воздухе сильно пахло морской солью и разлагающимися водорослями.
Кряжистый мужчина в ветровке и бейсбольном кепи, поглядев в его сторону, что-то сказал. Человек, с которым он беседовал, обернулся и посмотрел на Свистуна. Это был Кортес. Успокоительно похлопав собеседника по плечу, он пошел навстречу Свистуну.
– Что привело тебя сюда, Свистун?
– Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос.
– Передали по полицейской волне. Твелвтрис застрелен, в доме находится женщина. Я сразу же подумал о Нелли.
– О какой Нелли?
– О миссис Твелвтрис. А почему ты не с ней, почему не охраняешь ее?
– Я отвез ее в безопасное место. Но тебе это уже известно, не так ли?
– О чем это ты?
– Но если с Твелвтрисом, когда его застрелили, была не Нелли, то кто же?
Свистун намеренно проигнорировал реакцию Кортеса на собственную провокацию.
– С ним была его дочь, Дженни. Она говорит, что прибыла домой со свидания, прошла к себе и собралась лечь спать.