О. Генри
АЛИСА В НЬЮ-ЙОРКЕ
(Из сборника «Горящий светильник»)
Нет-нет, догадливый читатель, эта история не является продолжением рассказов об Алисе. Но если бы та Алиса жила в нашем большом городе, то в повествованиях о ней одна из глав наверняка была бы посвящена ее приключениям в Нью-Йорке и при этом не слишком бы отличалась от того, что вы прочтете ниже.
Силки и ловушки, которыми наводнены дороги Манхэттена, и расставлены-то прежде всего на странствующих молодых людей. Но городские ангелы-хранители молодых всегда вовремя прознают о западнях нечестивцев, и большинство опасных путей патрулируются их агентами, которые в нужную минуту приходят на помощь заблудшим и спасают их от грозящей опасности. О том, каким образом это происходит и как они спасли мою Алису ото всех подстерегавших ее зол, и рассказано в этой истории.
Отец Алисы работал закройщиком в компании «Фокс и Оттер» (плащи и меха) в деловой части Бродвея. Это был человек в годах, с медленной, хромающей походкой, и однажды его сбила машина, за рулем которой находился только что получивший права водитель. Беднягу доставили домой, где он и пролежал не вставая с кровати еще с год, после чего скончался, оставив два с половиной доллара наличными и письмо от господина Оттера, где тот выражал желание сделать все от него зависящее, чтобы помочь своему старому преданному работнику. Старый закройщик рассматривал это письмо как значительное наследство для своей дочери и не без гордости вложил его в руки Алисы перед тем, как коса Смерти оборвала нить его жизни.
Домовладелец сначала намекнул Алисе о необходимости освободить помещение, а затем и принял самое деятельное участие в ее выселении. Нет, на улице не бушевала пурга, в которой она могла бы скрыться, зябко кутая плечи в свою красную шерстяную шаль. Но она вышла из дома, не зная, куда ей податься. А что касается красной шерстяной шали — забудем о ней! Осеннее рыжевато-коричневого цвета пальто Алисы, хотя и дешевое, было скроено по моде и пошито в лучшем стиле фирмы «Фокс и Оттер». Судьба наградила Алису прекрасной внешностью, а глаза ее были столь же голубы и невинны, как чистый лист почтовой бумаги. Кроме того, у нее оставался еще целый доллар от вышеупомянутых двух с половиной. И письмо от господина Оттера. Не забывайте об этом письме: оно явится ключом к разрешению всей этой истории. Я хочу, чтобы все в этом рассказе было ясно для читателя с самого начала: а детективных историй теперь расплодилось столько, что они не продаются.
И вот Алиса, таким образом экипированная, пошла по свету искать свое счастье. Письмо господина Оттера имело один недостаток: в нем не указывался новый адрес фирмы, сменившей свое местоположение около месяца назад. Но Алиса надеялась, что сумеет отыскать ее. Она слышала, что полицейские, если к ним вежливо обратиться, — или по настоятельному запросу розыскного бюро — предоставляют сведения и адреса. А потому Алиса села в вагон поезда на Сто Семьдесят Седьмой улице и поехала на юг, на Сорок Вторую, которая, как она считала, должна была находиться на самом конце острова. Оказавшись там, она некоторое время постояла, приходя в себя, ведь оглушающий шум и головокружительная суета были столь непривычны для нее. Ведь в той части Нью-Йорка, в которой она жила, течет почти что деревенская жизнь, разве что молочницы будят вас поутру не позвякиванием бидонов, а повизгиванием насоса.
Мимо Алисы прошел в направлении «Грэнд-Сентрал»[1] молодой человек, добродушный и загорелый, в шляпе с мягкими полями. Это был Энк Росс с ранчо «Подсолнух» в штате Айдахо, который приехал в восточную часть страны по делам и уже было собирался возвращаться домой. На сердце у него было тягостно: ведь ранчо «Подсолнух» — довольно-таки уединенное местечко, и женщины там днем с огнем не сыщешь. Хэнк питал надежду, что во время визита в Нью-Йорк ему удастся повстречать близкую по духу девушку, с которой он разделит и кров, и благосостояние, однако девушки Готхема[2] не пленили его воображение. Но, проходя мимо Алисы, он приметил ее — приятное бесхитростное лицо и позу девушки, свидетельствующую о ее сомнениях и одиночестве, — и сердце его бешено заколотилось. С чисто западной прямотой и искренностью Хэнк тут же, не раздумывая, решил, что это и есть его судьба. Он знал, что будет любить ее, что она будет счастлива, и на ферме будут расти два подсолнуха там, где прежде рос лишь один.
Хэнк развернулся и направился в сторону Алисы. Вооруженный чистотой своих помыслов, он приблизился к девушке и снял свою мягкополую шляпу. Но не успела еще Алиса взглянуть на его привлекательное открытое лицо, его застенчивые глаза, взиравшие на нее в благоговейном изумлении, как вдруг дородный полисмен набросился на фермера, ухватил его за ворот и припер к стенке. Как раз в это время двумя кварталами дальше из многоквартирного дома выходил домушник, тащивший на плече сумку с награбленным серебром; но это уже, как говорится, ни к селу ни к городу, а разве что к сведению.