- Больно?
От неожиданного прикосновения девушка повернула голову и вопросительно посмотрела на мужчину.
- У вас кровь идёт, - пояснял он, вставая с места, - Нужно обработать.
Сергей взял с полки лекарство, и, смочив им кусочек ваты, вновь сел рядом, на кушетку. Когда он начал осторожно прикладывать вату к кровоточащей части раны, Алиса спросила его:
- Где мы? Это больница?
- Что-то вроде того. Изолятор временного содержания, Георгий сейчас здесь, этажом ниже.
- Изолятор? Вы меня тоже тут закроете?
- Нет, я не имею права вас задерживать.
- А где остальные? Почему вы говорите только про Гошу?
- Остальные сбежали. Они почему-то боятся меня, видимо, на это есть причины, которых я не знаю.
- Я не боюсь, - вновь повернувшись лицом к мужчине, утвердила Алиса. Она скорее хотела окончательно обозначить для самой себя, что этот человек не представляет опасности, а, напротив, может очень хорошо помочь ей и её друзьям. Они взглянули глубоко друг другу в глаза, ничего больше не говоря. Тишину нарушил врач, вошедший в комнату без стука. Он увидел, что Костенко держит возле виска девушки кусочек ваты, и иронично бросил:
- Сергей Александрович, не лечите моих пациентов!
- Так это вы, Валерий Степаныч, своих пациентов плохо лечите, вот мне и приходится, - так же иронизировал Сергей, поднявшись с кушетки. Алиса улыбнулась на его слова.
- Ладно, ладно, - ответил доктор, и тут же обратился к девушке: - Полагаю, вас уже можно отпустить, вы хорошо себя чувствуете?
- Да, лучше, чем было, спасибо, - заверила она.
- Пойдёмте, документы почти восстановили, нужна ваша подпись. Я отвезу вас, - сказал Костенко, уводя Алису из комнаты. Попрощавшись с Валерием Степановичем, они направились к выходу из здания, минуя длинные коридоры, в конце которых на окнах стояли железные решётки.
Всю дорогу эти двое молчали. Девушка заворожённо наблюдала за видом из окна, за огромными шоссе, растянувшимися в длину и в ширину по всей поверхности столицы, за облаками, отражающимися в серо-синей глади Москвы-реки, за пешеходными переходами, мостами и большими яркими рекламными вывесками.
- Подпишите здесь и здесь, это паспорт, - уже стоя в одной из комнат здания ФСБ, Сергей объяснял Алисе, что и куда ей необходимо вписывать. Та внимательно следила за тем, куда он указывал. Позже мужчина предложил ей пройти в его кабинет, чтобы она смогла посмотреть часть архива, связанную с ней.
- Держите, - Костенко передал ей папку с бумагами, - Может, получится что-нибудь вспомнить.
Поблагодарив его, девушка села на диван и начала читать и просматривать данные ей документы. Содержимое немало удивляло её, в особенности, конечно, странными были судьбы родителей и ближайших родственников. Дойдя до последнего листа, она, словно наконец утвердив свои догадки, спросила Сергея:
- Вы не оставили меня в изоляторе, потому что я никак не была связана с теми пятью именами?
- В общем, да, это так. У меня нет оснований задерживать вас, как я уже говорил, и в этой истории вы, судя по всему, не замешаны. Я уже достаточно долго веду это дело, и ваше имя в нём не всплывало ни разу. Но…
- Что?
- Вы как-то оказались вместе в посольстве. Из этого исходит, что вас с ними всё-таки что-то связывает.
- Я могу привести их к вам, вы ведь этого хотите?
- Они боятся, как будто от меня скрывались все эти годы.
- Ну, можно сказать и так.
- В каком смысле?
- Долгий разговор. Им нужно доказать, что вы не хотите их убить. Это странно звучит, но для них это очень важно. Если вы так долго работали над расследованием, у вас ведь должна быть разработана какая-то версия, кто мог убить детей. Расскажите мне её, я постараюсь их найти и убедить в том, что вы действительно хотите помочь.
Задумавшись, Костенко ответил:
- Есть предположение, единственное, что мне удалось накопать на всю эту историю с киллером. Все нити вели к компании Глобал Кинтек, а именно к её руководителю, Дмитрию Киняеву, - мужчина показал Алисе фотографию, висевшую на пробковой доске. Он пояснил ей детали дела, которое почти безрезультатно вёл уже много лет. Когда его рассказ подошёл к концу, она пообещала передать всё ребятам и попытаться убедить их в том, что теперь этот человек не представляет для них опасности, а наоборот, хочет помочь.
Почему Костенко поручил этой едва знакомой таинственной девушке выполнение столь важной для него задачи? Почему так легко отпустил её, поверив, что она пойдёт искать этих «пятерых детей» и, что ещё более сомнительно, приведёт их к нему? Наверное, во многом потому, что он не видел другого выхода. Алиса предложила по-настоящему убедительный и, на первый взгляд, надёжный план действий. Она, судя по всему, была им близка, а значит, её слова убедили бы их больше, чем слова чужого человека, которого они, почему-то, ни разу до этого не видя в глаза, так опасаются и избегают.
Но было и ещё одно обстоятельство, в котором Сергей не хотел признаваться даже сам себе. Многие годы он жил практически в полном одиночестве, полагался в основном только на себя, мало с кем сближался. Но этой девушке, почему-то, он был готов довериться больше, чем кому-либо другому. И попытки отрицать это, кажется, были им благополучно провалены…
Тем временем сама Алиса шла по Москве, с интересом рассматривая всё, что встречала на пути. Ей казалось, что даже люди вокруг были какими-то другими, словно прилетевшими с другой планеты. Всё было разноцветным, живым, мерцающим и переливающимся. Девушке было непривычно находится в столь большом городе, да ещё и в чужом мире, правила которого она так до конца и не усвоила. Примерно зная, где находится дом Паши (она была более чем уверена, что герои спрячутся именно в том районе), Алиса пыталась вспомнить хоть какие-то ориентиры, по которым получилось бы быстрее найти нужную улицу. Параллельно с этим, конечно, она обдумывала свои разговоры с Костенко. Страх, судя по всему, вовсе покинул её, ведь она понимала, что, имея много возможностей убить её абсолютно любым способом, Сергей не сделал этого. А значит, цели уничтожить их у него нет. Вместе с тем Алиса чувствовала, что, утратив прошлую жизнь вместе с немногочисленными любимыми людьми, она могла бы получить в этом мире другого, потенциально близкого ей человека. Но, осознавая холодность и некоторую отстранённость Костенко, девушка, несмотря на чувства, только начинающие зарождаться где-то глубоко в душе, понимала, что из всего этого вряд ли может что-то выйти. Слишком мало они знали друг друга, слишком мало их объединяло.
Всю дорогу до пашиного дома героиня вспоминала их разговор в палате, в его кабинете. Затем, переключаясь на размышления о своей собственной нынешней жизни, она привыкала к мысли, что её мать в этом мире жива, что с ней ещё, скорее всего, предстоит пересечься, что её отец стал совсем не тем, кем она его помнила.
Проведя в этих раздумьях приличное количество времени, Алиса «очнулась» уже около подвала, где обитал подкастер. Остановившись, она почувствовала, как что-то словно повело её туда, вернее, что-то не давало ей не зайти туда.
Девушка вошла в подъезд вместе с женщиной, открывшей дверь своим ключом. Она спросила, где можно найти местного айтишника Игоря (имя ей было известно от Никиты), и та указала на ступеньки, ведущие вниз, в полуподвальное помещение. Дойдя до нужного места, Алиса постучала в закрытую дверь.
- Ребят, это я, открывайте! - крикнула она, постучав ещё раз, и тут же услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине.
- Аль, ты как здесь? - удивился ей Лёша. Девушка бросилась ему на шею:
- Лёх, я так боялась, что не найду вас, - она взглянула на комнату и, оторвавшись от объятий, увидела Настю, которая, сорвавшись с места, уже подходила к ним.