Александру - словно корова зловонием изо рта - сдуло с обрыва.
Полетела красиво - идиллия, напоминала в полёте вопящую канарейку.
Спас бы друга, или подругу, не знал уже, как и называть товарища по тележке с землёй, но невольно залюбовался красивым полётом, словно в полусне.
Когда опомнился - ринулся вслед за Александрой - она же и разгадка, дорога к Храму Судьбы, знаток Истины - поздно, услышал только последнее проклятие в мой адрес и шлепок тела на гранит науки.
В глазах моих потемнело кладбищенской ночью, кровь хлынула в гениталии и на сетчатку глаза; почему мудрая Александра не знала, что Орлы летают?
Надеялась на силу своих женских убеждений?
Черпала убеждения из раны между ног?
Загадка мёртвой девушкой умерла вместе с солдаткой трудового фронта - Беломорканал.
Я вернулся в барак, перебирал вещи Александры, сидел на нарах, не думал о мужчинах и женщинах, а размышлял о дороге к Храму Судьбы; щёки мои пылали стыдливым девичьим румянцем, наливались силой, а глаза плавали в озере Лох-Несс.
Где же убийцы жизни?
Кто Тульскими пряниками закроет глаза усопшей?
На следующий день я расцеловался с бригадой и покинул стройку века - Орлёнок учится летать!
По борделям и по лагерям, по домам терпимости для высшего командного состава, по притонам для художников авангардистов я бродил, изучал различия между женщинами и мужчинами - так естествоиспытатель Циолковский бродит по начальным классам, выискивает одаренных копателей огородов и лётчиков-космонавтов.
В бочке - натягивал гигантскую ужасающую резинку и отпускал - отправлял лёгких на подъём ребят в Космос, дорога в один конец, давал путёвку в жизнь.
На Земле жизнь немила - войны, катастрофы, санкции, падение рубля, а на Марсе, на Луне - кто выживет - наслаждение одиночеством, возрождение ума и физических сил, Счастье - от одного Марсианского канала до другого.
Чем больше узнавал женщин, тем сильнее удивлялся разнообразию рваных ран - вагин - в Природе.
Дарвин изучал птичек, на их изменчивости построил теорию эволюции; лучше бы изучал женщин, их междуножье - давно бы открыл Истину, а Эволюцию забросил бы на - недосягаемую для баскетболистов и инопланетян - высоту. - Пионерский Орлёнок замолчал, чистил пёрышки, а графиня Алиса и молчаливая толпа участников соревнований, терпеливо ждали - так прооперированный больной ждёт решения врача - жить или не жить. - Графиня Алиса, с запахом алых роз! - голос Пионерского Орлёнка окреп, налился платиной, бил по ушам сильнее, чем выстрелы из автомата Калашникова. - Индульгенции давай!
Вид на жительство в Германии, Лондоне и Греции!
Побойся наших оплеух, грациозное строение из костей и мяса женского пола.
- Мы из одного кишлака, друг мой пернатый? - графиня Алиса спрыгнула с каменного балкончика, прелестная и убийственно настороженная, опасная, потому что - с идеей!
Как же ты - хулитель морали, подсматривальщик за спящими девушками, посетитель злачных мест с обнаженными телами - смеешь требовать от скромной, благородной барышни индульгенцию, если сам погряз в предчувствиях конца Света?
Хорошо начинал трудовую деятельность, но плохо кончил, словно тебя посадили на кол - придёт и это время, птичка на вертеле.
Трудился, приносил пользу - настоящий мужчина с грузом переживаний за Отчизну.
Склоны твоего ума порослИ колючками.
По непотребным домам растратил пыл молодости, трудовую инициативу, и подбиваешь оплеушников на недоброе.
Играете, забавляетесь вместо того, чтобы на работу пойти: у станка, на стройке, у плавильного котла, на лесоповале, на Ивановском камвольно-прядильном комбинате.
Труд облагораживает человека - девушки вышивали бы, обстирывали инвалидов, за пяльцами зрение портили бы, превращались в слепых глубоководных пещерных змей.
Вы же - лентяи, лодыри, лихоимцы - хуже лентяев, потому что не просто от работы отлыниваете, от прочищания канализаций и пошива ватных штанов, вы ещё требуете, чтобы вам за вашу лень платили, кормили вас, предоставляли жильё и развлечения - обнаженных балерин из недоразвитых стран.
Палку вам в глаз - за отсутствие трудовой доблести.
Честь свою запятнали попрошайничеством, неистовыми требованиями, а от самих вас дух тяжелый, смрад адский.
Черти вы, а не люди!
Неужели, человечество скатится до низостей, когда в одной стране мужчины будут петь и плясать, а девушки - гранитные глыбы ворочать балеринскими ногами - заработают деньги и отошлют бездельникам в другую страну, где бананы из ушей растут?
Стисну вам зубы, вырву стоны из ваших грудей, на каторгу отправлю, и при этом не запятнаю свою честь девичью, а нравственность моя зашкалит, осветит робость и конфуз мой, радушие, граничащее с отчаянием Институтки перед экзаменом по поэтике.