Мумия с загробным стуком рассыпалась, голова - череп каннибала - цокала зубами, шелестела бинтами в предсмертной речи - так умирающий артист оригинального жанра перед смертью признается в любви к Родине:
"Вроде бы и не жил!
Жизнь - опавший лист клёна на вырванном листке календаря!
Никто не подарит мне саблю в день моей смерти!
А, Правда, где?
В чем, Правда, сестра?
В Силе и Деньгах, Правда?"
Графиня Алиса хмыкнула, скромно опустила голову - не подобает барышне беседовать с незнакомыми мертвецами мужского пола.
Прошла два поворота, перепрыгнула - легко, по-казачьи - через огненное озеро.
Из озера вылетели красные руки в кремниевых лишаях, тянулись отвесить оплеухи, словно в последних движениях заключен смысл строгой и когтистой жизни рук из магмы.
Графиня Алиса опередила руки, оглянулась, показала хулителям кулак, но тут же себя одернула за поведение, недостойной приличной девушки с потупленный взором потомственной скрипачки.
- Засиделась ты в девках, графиня Алиса! - на помост правой груди Алисы прыгнул сверчок - умилительный, потешный, интеллигентного вида - во фраке, в иудейском котелке защитника Прав и Свобод, в премиленьких красных туфлях с загнутыми носами, в рыжих панталончиках, а в тонких руках классового врага - изящная золотая свирель (графиня Алиса сразу поняла, что - золотая, разбирается в золоте, как Хрюша в желудях).
Сверчок забавно подпрыгивал на груди графини, напевал с шепелявеньем дубов Бургундского Леса:
- Я веселый сверчок! Ок! Ок! Ок!
Своё Счастье ищу! Щу! Щу! Щу!
На груди топочу! - Чу! Чу! Чу!
- Очаровательный безобидный покоритель дамских сердец! - графиня Алиса зарделась, прикрыла свекольный ротик ладошкой, проворачивала в мозгу правила общения с незнакомыми животными и насекомыми - не порочит ли честь знакомство со сверчком? - В вас я сразу признала скромного музыканта - день рождения, Праздник Послушания вы!
Приятно встретить хорошо обутого интеллигента в адских подземельях, где нравственности - ни на грош.
Мир праху вашего батюшки! - графиня Алиса в наивысшей точке эстетического наслаждения хлопала в маленькие мелкобуржуазные ладошки.
Хвалила себя за доброту к примитивным формам жизни.
Обещала, что за проницательность - потому что угадала в сверчке-музыканте добрую душу нераздавателя оплеух - наградит себя лакричной конфеткой с ароматом благородства.
Ох, как ошибалась графиня, наивная институтка с очами-озерами.
Глаза выплакала по ночам, романы французские сентиментальные изучала, а коварного злодея со свирелью не распознала во франте сверчке.
- Не заслужила ты лучшего жениха, чем чёрт, графиня Алиса! - Сверчок подпрыгнул, правой лапкой ударил по правой щеке Алисы, отлетел и флейтой влепил по левой щеке, слезу вышиб из добродетельной девушки в короткой юбке-лоскутке. - Бедна словами, богата мимикой и жестами - в театр Мимики и жеста тебе дорога - буфетчицей или уборщицей сортиров!
Эгоцентристка, за семью печатями лжи не замечаешь идеологии фей, игнорируешь культ личности, неблагодарная вакханка.
- Ах! Почто вы клеймите меня позором, музыкант! - графиня Алиса рыдала, пыталась отвесить сверчку ответные оплеухи, но не попадала по шустрому насекомому музыканту, расточала бесцельно улыбки сквозь слёзы и удары - так слепой волейболист размахивает ногами, ищет сетку. - Обмишурилась я, а вы, с чистой душой пустозвона - воспользовались моей ошибкой, не человек вы, а - расхититель приютов для наркоманов и Дед Мороз сердечного тепла. - Попыталась ногой в прыжке достать назидательного сверчка, но опять промахнулась, досадовала, укоряла себя за излишнюю доверчивость весталки; прокляла бы сверчка (он ушмыгнул в щель в каменном гробу, хохотал зловеще и обидно), но взяла себя в руки, уличила в излишней нескромности и надрыве, опустила плечи и - пошатываясь под грузом печали - пошла дальше по подземелью, искала Истину.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой три тонны нижнего женского белья вылетают в евстахиеву трубу Рогача
Загрохотало, покатились камни, словно динозавр изучал древний японский танец гейш.
Но не динозавр, не сибирская язва, не чума на голову сироток из Афганистана, а - Белый Кролик - величественный и прекрасный в гневе - раздавал оплеухи сталагмитам и сталактитам, по близорукости принимал их за рабочих столярного цеха.
С надрывом молодой гимнастки Кролик бормотал, кланялся сам себе, дергал за хвост, а хвост мощнее, чем у варана:
- Герцогиня Штирлиц! Будь проклята её родня в десятом поколении.