К тому времени, когда мы достигли ограды моего заднего двора, мои бедра горели, а сердце бешено колотилось в груди.
Для себя я сделала заметку: нужно начать тренироваться. По крайней мере, воздух, который я так тяжело вдыхала, нес в себе нотки хвои и полевых цветов, гниль исчезла.
— Видишь эти следы? — спросил он, указывая на землю.
Ужас охватил меня, когда я увидела те самые следы, которые заметила две ночи назад. Я даже могла различить следы своих теннисных туфель… но не тапочек Эммы.
— Да. Вижу.
Он посмотрел на меня.
— Ты знаешь, кто их оставил? Помимо тебя, конечно.
— Нет. — Может быть. Я облизала губы. — А ты? И откуда ты знаешь, что я была здесь?
— Смотри и учись. У тебя рост 170 см, размер ноги небольшой, и на твоей подошве отчетливо виден зигзагообразный узор.
Этого не заметил бы обычный человек. Как… и откуда… он это знает?
Он скрестил руки на груди.
— Так ты никого здесь не видела?
— Помимо тебя? — спросила я, пытаясь понять, к чему именно он клонит.
— Да, помимо меня.
Я не могла сказать правду. Просто не могла.
— Сначала ты мне ответь. Ты знаешь, чьи эти следы?
— Да. — Ответил он не колебавшись.
Не удержавшись, я сделала шаг к нему.
— Чьи?
— Ты мне скажи.
Я удержала себя на месте, боясь, что попытаюсь прижаться к нему.
— А я и не говорила, что знаю.
— Ты побледнела. Этого достаточно.
— Я… я…
— Мне нужно услышать ответ.
Нервничая, я покачала головой.
— Нет. Не скажу.
Коул уставился на меня, нахмурившись, в его глазах промелькнула угроза.
— Ты действительно отвлекаешь меня, Али. Я не должен говорить с тобой об этом. И я не смогу… никак не смогу… сказать тебе все прямо. Ты должна сама сказать мне то, что я знаю.
Черт возьми! Неужели Коул намекал на то, о чем я подумала? Что он тоже видел монстров, но не мог признаться в этом, пока не признаюсь я? Но если признаюсь, а он имел в виду совсем другое…
— Давай попробуем по-другому, — предложил он. — Твой отец мертв, так? Погиб этим летом.
Я тут же повернулась к нему спиной.
— Я не буду об этом говорить, — ответила. Думаю, Коул искал обо мне информацию, как и я о нем.
— Он погиб в автокатастрофе ночью, на кладбище, — не унимался Коул. — Ты была с ним. Ты видела что-нибудь… странное?
— Я не буду говорить об этом, — повторила я, уходя от него. Если бы рассказала, то расплакалась бы перед ним, а я категорически отказывалась это делать.
Крик сорвался с моих губ, когда ноги оторвались от земли.
Что-то тугое обхватило мою лодыжку, поднимая вверх… вверх… пока я не повисла на ветке дерева вверх ногами. Кровь прилила к лицу, голова закружилась.
— Какого черта! — крикнула я. Раскачиваясь взад-вперед, посмотрела вверх. Толстая веревка обхватывала мою лодыжку… веревка, окрашенная под кору дерева.
Кто-то понаставил ловушек на моем заднем дворе. Или это одна из растяжек Коула?
Он сократил расстояние между нами и присел прямо передо мной. Внезапно наши лица оказались в миллиметре друг от друга.
— Сними меня! — потребовала я.
Его улыбка была какой угодно, только не приятной.
— Твои любимые приказы. Попроси вежливо.
Как он смеет повторять мои слова!
— Ты не мог бы… спустить меня… вниз? — Я попыталась ударить его, испортив свою просьбу.
Удивив меня, Коул рассмеялся и отпрыгнул на приличное расстояние.
— Сейчас, сейчас. Не обязательно меня бить. Я с радостью помогу. Потом, — добавил он.
— Потом? Что значит потом? Сделай это сейчас!
— После того, как мы поговорим.
Серьезно? Я начала раскачиваться вперед и назад снова и снова, пока не получился большой размах. Он встал во весь рост, представляя собой отличную мишень.
— Что ты… Ох! — Коул согнулся, тяжело дыша.
Я ударила его головой в живот. Удовлетворение переполняло меня, когда сказала:
— А теперь?
Когда он перестал дышать как старик, подключенный к кислородному баллону, то встал прямо возле меня, и мой лоб оказался напротив его живота. Смельчак. Чтобы я не шевелилась, он положил руки мне на талию. «На мою голую талию,» — осознала я со вспышкой паники. Моя рубашка задралась, зацепившись за нижнюю часть лифчика.
— Дурацкая гравитация! — Быстрым движением я схватила подол рубашки и потянула вниз.
— Хватит двигаться, а то зацепишь мою любимую часть тела. Мне очень нравится мое… достоинство. — Коул убрал мои руки, и моя рубашка снова задралась и зацепилась за лифчик. — Подожди. Я сам. — Он заправил рубашку в пояс моих джинсов. — Лучше?