— Всё проходит, Лили, абсолютно всё — покачал головой «брат», — и приходит время новому: новому поколению, новым Учителям, новым поворотам событий.
— Что ты хочешь сказать? — Алия вздрогнула, подобралась, напыжилась, стала вдруг похожа на ощетинившегося воробья.
— Как не убегай от очевидного, оно тебя настигнет всё равно, — глухо ответил Стефан, — мы довольно долго пытались сопротивляться, но годы…годы, Лили… они идут и берут своё. Возможно, оставайся мы, как Чародей, Учителями и дальше — прожили бы не одну сотню лет. Но всему приходит время. И время уступать тоже. Мы сделали для Школы всё, дальше…
— Но… я не хочу, — Алия съежилась и теперь была похожа на мышку, загнанную в угол кошкой, — это ведь дело все нашей жизни. Вспомни, как мы постигали, как не спали ночами, учились, разбирались, создавали… помнишь? Это наше детище!
Справятся ли они, осилят?
— Они — осилят! — твёрдо сказал Стефан, — и уже доказали это. Один из них как-то, если помнишь, уже перекрыл нам однажды доступ в Школу.
— И где он сейчас? — хмыкнула Лили и ткнула в меня пальцем, — если бы не она, так и оставался бы пленником Леса.
— Да, именно она… — проговорил задумчиво Учитель.
Они общались так, словно мы бессловесными манекенами присутствуем здесь и вовсе не нуждаемся в объяснениях, обращениях лично к нам… словно бы нас тут нет. Это был диалог двоих людей, без права вмешательства третьего.
ГЛАВА 24
И мы слушали, слушали, слушали…
«Сколько прошло лет, прежде чем им удалось добиться того, что имеют сейчас? Не меньше десятка. Копаясь в бумагах отца, тщательно изучая и пробуя, пытаясь нащупать своё, когда не хватало информации… С недоверием, а порой скептицизмом, но с упорством послушных детей, Стефан и Лили открывали новые и новые знания, умения, горизонты. Переноситься в Школу ребята научились довольно быстро, это оказалось не самым сложным. Гораздо труднее было что-то поменять в том мире, постигнуть его законы. Даже по записям родителей многое оставалось непонятным, порой они шли наощупь, методом проб и ошибок.
На самом же деле большую часть этого труда пришлось взять на себя Стефану. Лили оставалась безучастной к общему делу, выполняла лишь его просьбы, но не высказывала инициативы. Однако, в мире Школы девушка преображалась, там ей становилось легче, проблемы и несчастья внешнего мира словно отступали на задний, невидимый план. Она с восторгом общалась с существами, населяющими Лес и порой не хотела возвращаться в серую, беспросветную реальность. Стефан же спешил найти кольца Тёмных Воинов, чтоб поскорее набрать учеников. Благо знал, чему им учить, эта информация снизошла на него подобно урагану, когда он научился «перекраивать» реальность Школы. Нечто подобное произошло однажды и с Лили…
Они стояли рука об руку на огромной поляне посреди Леса. Один её конец соприкасался со Светлой, а другой примыкал к Тёмной части Леса. Эту поляну они окрестили полем Боя. По записям — именно здесь происходили когда-то бои за равновесие; научившись погружаться глубже, Стефан разглядел и призрачно движущиеся фантомы тех лет. Каков срок их давности — он не мог постигнуть, но мурашки ползли по телу от соприкосновения с этой тайной.
Сейчас поляна была абсолютно пуста, не считая их двоих. Ребята приходили сюда каждый день, пытаясь найти ответ на вопрос: где же кольца Тёмных? Без них нереально набрать учеников и научить всех в краткий срок перемещаться между мирами…
— Здесь они сражались… — тихо, полушёпотом, произнесла Лили.
Голос её звучал ровно, без эмоций, бесстрастно. Она скорее констатировала факт, чем выражала отношение к событиям минувших дней. В отличие от Стефана, у которого получалось довольно непринуждённо принимать другой облик, создавать абсолютно любой виртуальный образ и оружие, у неё ничего не выходило. Девушка не прилагала никаких усилий, казалось, ей было всё равно.
Окружающий пейзаж, присутствующие здесь существа, сам этот мир — всё напоминало Лили погибших родителей, и смерть они приняли именно из-за этого мира, закрывая вход в него ценой своей жизни. Она почти ненавидела его, ибо не видела в нём смысла, в самом его существовании. Столько лет они со Стефаном приходят сюда каждую ночь, изучили каждый уголочек, познали предназначение каждого сакрального места — но всё бесполезно. В чём смысл существования Школы? Стефек сказал, что она станет тут Учителем, а у неё не получается элементарное.
— Да, много, очень много поколений Воинов вело бои на этой поляне, — откликнулся «брат».
В его же голосе звучал гордость за принадлежность к этому миру, радость.
«Неужели я так и не смогу понять, за что наши родители заплатили кровью?» — в отчаяньи подумала Лили, — «неужто всё и правда зря?»
Она шагнула вперёд, прошла, встала в центр поляны. Стефан остался у кромки, не сводя с подруги глаз.
Лили закрыла глаза, сжала зубы, воздела руки кверху, напряглась. Ничего не происходило, ничего не менялось. А потом вдруг, словно разуверившись окончательно, девушка рывком опустила руки и открыла блестящие от бессильных слёз глаза — и в этот момент за её спиной вдруг раскрылись, распахнулись ослепительно белоснежные, огромные, сияющие крылья. Стефан ахнул, а она, ощутив, оглянулась и — дух захватило! Лили подняла руки, гладила свои крылья, то смыкая их и укутываясь с головой в кокон, то распахивая, гибкие, послушные, гладила лебединые перья. Сияние скользило по крыльям, переходило на волосы — и они меняли цвет, удлинялись, кудрявились, вздымаясь волнами; на платье, которое, подобно сказочным метаморфозам одежды из сказки о Золушке, превращалось на глазах в нечто восхитительное, не поддающееся описанию. Но Лили не замечала других перемен, она видела только крылья. Её первые белоснежные крылья, сотворённые из самых глубин измученной души, той частью, что безмолвно взмолилась к ушедшим родителям. И она получила ответ. Она поняла, ЧТО значит быть Учителем, Воином, она впустила сейчас в сознание понимание и всю информацию, что хранилась в этом месте: о бесконечных боях, заключенном в них смысле, взорвалась пылом, азартом творца, прониклась тем же, чем горел уже Стефан.
И в эту секунду он мысленно сказал: «Поздравляю тебя, сестрёнка…»
А она, осознав, что слышит и может теперь так же, в ответ улыбнулась и кивнула.
Теперь этот мир не был ей больше чужд, он являлся отныне ЕДИНСТВЕННЫМ миром, что связывал её с родителями и здесь они были живы, слышали её, помогали ей. Она поняла, что служение Свету — смысл всей её жизни, для этого она родилась и поэтому избежала смерти. Только лишь этому отныне будет посвящена вся жизнь.
Теперь нереальным и чужим стал тот, другой, реальный физический мир…
Потом они сидели на пригорке опушки Леса, у спуска к реке, где Стефан повесил специально для неё много лет назад качели, летающие прямо над водой — это местечко стало её излюбленным, там Лили ощущала покой и заботу о себе. Смеялась — впервые за многие годы — и взахлёб описывала свои ощущения и новые впечатления, а Стефан обнимал девушку за плечи и, раскачиваясь всё сильнее, смеялся вместе с ней.
В тот день Лили приняла решение сменить имя, стать, хотя бы в Школе — Алией, в честь памяти о старом Чародее, можно сказать, подарившем ей вторую жизнь.
А потом они, наконец, обговорили управление Школой и распределили между собой обязанности. Лили-Алия приняла решение взять на себя управление Светлой половиной Школы. Она всегда тяготела к возвышенным порывам и светлым устремлениям. Да и родители её, в частности, Егор, придерживались философии, близкой к учению Христа: о прощении обидчиков и всеобщей любви. Даже когда гитлеровцы расстреливали её отца, он мягко и настойчиво пытался убедить их услышать своё сердце, твердил, что свет в душах восторжествует и лишь став на его сторону они спасутся от тьмы в себе. Отец же Стефана, грубоватый пан Януш, проповедовал «добро с кулаками», воздаяние за несправедливость и активное противостояние всему, что ему не нравилось. Не стоило даже сомневаться, что перед смертью он проклинал палачей и презрительно смеялся в нацеленное на него оружие, а последними словами были слова о том, что «они — уродливое порождение нацизма и вскоре будут уничтожены и вспоминаться, как позор Германии во всём мире, даже в своей стране!». Таким образом, Стефан совершенно спокойно взял на себя Тёмную часть Школы. Единственное — он не хотел быть заведующим, решив остаться просто Учителем, в отличие от Алии, которая хотела управлять, считая, что в её силах насаждать в душах любовь и вдохновлять людей. По сути, Лили не была Воином в полном смысле слова, но она сочетала в себе мягкость с умением объединять людей и управлять ими.