Кардинал чуть надула губки, когда ее рассказ прервали на таком интересном месте, но тем не менее кивнула и ответила:
– Ммм… хороший вопрос. Да, как ты и сказал, даже Администратор, не связанная Индексом Запретов, не могла нарушить запрет на убийство, внушенный ей родителями, еще когда она была маленькой Квинеллой. Даже после многолетних размышлений я все еще не понимаю причину этого явления – почему мы, искусственные Пульсветы, не в состоянии противиться приказам… однако это подчинение не такое абсолютное, как тебе кажется.
– …То есть?..
– Для примера…
Кардинал повела правую руку с чашкой вниз. Но почему-то не к блюдечку, а на стол справа от него. Однако, когда чашка была уже готова коснуться скатерти, рука Кардинала застыла.
– Я не могу опустить чашку ниже.
– А?
При виде моей обалделой реакции Кардинал нахмурилась и принялась пояснять:
– Дело в том, что, когда я была маленькой, мама – ну, то есть мать Квинеллы – внушила мне тривиальное правило: «Чайную чашку надлежит ставить на блюдце», – и оно до сих пор действует. Единственный важный запрет – это убийство, но есть еще семнадцать дурацких запретов вроде этого. Что бы я ни делала, я не могу опустить чашку ниже; а если я приложу усилие, у меня начнет сильно болеть правый глаз.
– …Болеть… правый глаз…
– Тем не менее между мной и средним обывателем есть гигантское отличие. Они изначально неспособны хотя бы подумать о том, чтобы поставить чайную чашку прямо на стол. То есть – они даже не подозревают, что их связывает множество нерушимых правил. Впрочем, для них это, пожалуй, и к лучшему…
Понимая, что она абсолютно искусственное существо, Кардинал самоуничижительно усмехнулась – эта гримаса совершенно не шла к ее девичьему лицу, – и тут же снова вытянула руку.
– Итак… Кирито. Ты видишь здесь чайную чашку?
– Э?
Издав этот глупый возглас, я уставился на пустую чашку в правой руке Кардинала.
Чашка из белого фаянса – простая округлая форма, простая ручка. Никаких рисунков, никаких логотипов – лишь темно-синий ободок у самого края.
– Ну… да, это чайная чашка, там ведь чай только что был…
– Хм. А сейчас?
Кардинал легонько тюкнула по краю чашки указательным пальцем левой руки.
Как и в прошлый раз, со дна чашки поднялась жидкость и от нее пошел белый парок. Однако аромат был совсем другой. Мой нос тут же дернулся. Этот богатый, насыщенный запах не имел ничего общего с черным чаем – пахло не чем иным, как кукурузным крем-супом.
Будто нарочно демонстрируя вытянувшему шею мне содержимое чашки, Кардинал ее чуть наклонила. Как я и ожидал, чашка была доверху заполнена густой бледно-желтой жидкостью. Там даже плавали обжаренные до коричневого цвета греночки.
– К-кукурузный суп! Спасибо, мне как раз есть захотелось, и –
– Идиот, я не спрашиваю про содержимое. Что это за сосуд?
– Эээ?.. Ну… это…
Сама чашка не изменилась ни на каплю. Но если присмотреться – для типичной чайной чашки она была чуть простовата, чуть великовата, чуть толстовата.
– Ааа… суповая чашка? – робко произнес я. Кардинал расплылась в улыбке и кивнула.
– Да. Теперь это суповая чашка. В конце концов, сейчас в ней кукурузный суп.
И, будто нарочно стремясь меня поразить, она со стуком поставила чашку на скатерть.
– Что?!.
– Смотри. Вот какие расплывчатые запреты действуют на нас, искусственные Пульсветы. Их можно обойти с легкостью – достаточно взглянуть на вещи под другим углом.
– …
Я потрясенно молчал, и в который уже раз в моей памяти прокрутилась сцена двухдневной давности.
Райос намеревался безжалостно рубануть мечом скорчившегося Юджио – ровно тогда я и ворвался в спальню. Если бы я не принял удар Райоса на свой меч, он бы, думаю, отсек моему другу голову одним ударом.
Убийство – безусловно, величайший из запретов. Но тогда с точки зрения Райоса Юджио был не человеком, а преступником, нарушившим Индекс Запретов. Признав это, Райос с легкостью перепрыгнул через табу, впечатанное в его душу.
Пока я молча размышлял, со стороны стула напротив раздался тихий звук. Подняв голову, я обнаружил, что Кардинал взяла со стола чайную… поправка – суповую чашку и поднесла к губам. Пирожки и сэндвичи, съеденные мной несколько десятков минут назад, уже конвертировались в цифры моей Жизни, и пустой живот напомнил о себе тянущим ощущением.
– …Можно мне тоже немного?
– Какой прожорливый юноша. Давай сюда свою чашку.
Покачав головой с удивленным видом, Кардинал все же щелкнула левой рукой по краю чашки, которую я протянул ей навстречу. Пустая чашка тут же наполнилась ароматной бледно-желтой жидкостью.