— Видишь? Даже карты говорят правду, — задирает она нос, а я лишь фыркаю на подобное, — Магия этой цифры необъяснима.
— Хорошо, дорогая, но тогда, пусть мне скажут карты, почему существует симпатична-а-ая, — тяну я, — семёрка, что влечёт меня больше. Особенно сейчас.
— О чём ты? — спросила она, но карты начала мешать ещё в начале моей просьбы. Резко из её рук вылетает карта, падая рядом с первой. — Боже… Дьявол.
— Теперь я верю твоим картам, — смотрю я на изображение дьявола. — Семь смертных грехов тоже несут симпатию? Тогда сейчас я симпатично испытываю уныние…
Я вынырнул резко из воспоминаний и внимательнее вгляделся в лица женщин. Эмоции. Действительно. Они все были разными.
Я увидел чванливую даму, которая чуть ли даже в посмертной маске не закатила бы глаза.
Лицо следующей было с открытым ртом, как будто она хотела что-то здесь и сейчас, а брови были подняты с широко раскрытыми глазами.
У третьей мышцы, которых уже и не было в помине, лба были сдвинуты, придавая выражению лица угрозу. Ноздри расширены, а губы плотно сжаты, придавая форме лица прямоугольную форму.
Четвертая улыбалась, но это была настолько натянутая улыбка, которую видно было ещё при входе. Существа чувствуют искренность, а тут ей и не пахло. Улыбка даже сейчас не касалась глаз. Губы были слишком напряжены, а уголки рта неестественно сильно растянуты.
Когда я перевёл взгляд на пятую, то в голове возникло совсем забытое слово, но так подходящее здесь. Ахегао. Кажется, я услышал его когда-то от любителя мулат-сериалов. Он ясно мне показал картинками, что это означает. Сдвинутые и поднятые края в центр брови, высунутый язык, и округлившиеся глаза. Похоть в чистом виде.
Но стоило мне обратить внимание на шестую маску, как я стрельнул глазами в Джиллиана, что почти успокоился и не верещал, как свинья. Да и женщина на шестой маске была похожа на свинью, как будто они с Джилом были родственниками.
Последняя… Внутренние уголки бровей сведены так же, как у шестой, но вот верхние веки слегка опущены вниз. Уголки губ женщины опущены вниз, как будто вот-вот начнут подрагивать. Это была настоящая печаль, даже морщины на лбу были сделаны так, что я поверил в уныние женщины.
Семь масок. Семь грехов. Семь эмоций.
Я отвернулся от стенного ряда с масками и понял, что время назад не вернуть. Но эти маски запомнятся мне на долгое время. Как бывало раньше, подобные метафоры мне приходилось расшифровывать для клиентов-жертв мистических суеверий, но на этот раз это был мой личный квест, и я думаю, я с ним справился. Число семь, грехов и эмоций, здесь все было предельно чётко.
И что было самым странным… В этом мире нет и упоминания семи смертных грехов. А значит, это был кто-то, кому я рассказал об этом. Хотя это и было невозможно. Ведь я никогда и не рассказывал о своей прошлой жизни.
Тогда остаётся другой вариант, что ублюдок, которого я ищу был либо попаданцем, либо таким же, как я.
— Блять, — выдохнул я, а Аммон, стоявший и внимательно наблюдавший за мной, встрепенулся.
— Новое слово? Что оно означает? — его интересовало только это, а я указал на маски рукой и спросил его.
— Что ты видишь? — я следил внимательно за его реакцией, но он лишь со скукой взглянул на женские лица. По нему было видно, что он уже пресытился ими, пока я ушёл в свои воспоминания.
— Искусно сделано. Они, как живые. Поработал мастер, — бесчувственно говорит он, но тут же резко разворачивается и смотрит на меня. — Так что за новое слово?
Я выплёвываю новое ругательство и вижу, как возбуждённо внимает каждому моему слову Аммон.
— Это ругательство. У него нет определённого смысла. Говоришь его, когда случается казус, — поворачиваюсь я от него и прохожу к стопкам книг, которые лежат на полу. Я вижу запёкшиеся следы крови на них, но меня не останавливает это.
— Блять… — выдохнул он и передёрнул плечами. — Восхитительно, Алистер! Это того стоило. Знания заряжают… А теперь, скажи мне, что тебя напугало?
— Ничего такого, — говорю я спокойно. — Кое-что не сходится. Вот я и испугался.
Аммон подлетает ко мне и смотрит на меня скептически. Всё же оказывается, его трудно обманывать.
— Как скажешь.
Теперь у нас у каждого была своя тайна, которую мы не рассказывали друг другу. И я надеюсь, что свою я не поведаю до самого конца. Если я начну объяснять про семь грехов, то внезапно станет интересно, откуда я вообще это узнал. А потом может вскрыться правда, что в теле Алистера ли Артана иномирная душа от рождения. Боюсь, что после этого меня не оставит никто в Трандинасе. Ни стражи, ни Тайная Канцелярия, ни Его Величество. Все будут против меня.