Я поселился один на четвёртом. А чо, я хуже строителя или геолога, чо ли? И напор воды был нормальным, правда, горячая в этом напоре проявилась только утром, ну что за беда? Не впервой, принял холодный душ и завалился спать.
Проснулся я около девяти, проспал часов шесть, но чувствовал себя абсолютно свежим. Привёл себя в порядок и минут в двадцать десятого уже был у окошка администратора. Расплатившись за ночёвку, я разузнал, где находится нужный мне заводик – оказалось, что до него пятнадцать минут пешком, и пошёл позавтракать в ресторан.
Небольшой зал ресторана был круглой формы, на кухне слышались какие-то звуки. Я сел по привычке за столик у стены. Просидев минут десять, понял, что меня не видно – пересел за столик в центре зала, просидев ещё десять минут, понял, что надо предпринимать действия по поиску доброго повара, и пошёл на звуки, доносящиеся из кухни. Подходя поближе, окликнул:
– Есть кто живой?
Уже войдя в помещение, увидел рослого широкоплечего мужчину в белом колпаке, стоящего ко мне спиной у длинного стола и что-то режущего на разделочной доске. Не поворачиваясь ко мне спиной, он ответил:
– Видел тебя, дорогой, видел. Сначала у стены сидел, потом в центре, что хочешь?
– Чего-нибудь горяченького съесть, сутки не ел, оголодал.
– Ай-яй-яй, покормлю тебя, что ты хочешь?
– Яишенку из двух яиц и какое-нибудь второе блюдо.
– Хорошо, а какое второе?
– Да любое мясное, что есть.
– Скажи какое, я сделаю.
Я стал лихорадочно перебирать в голове известные мне армянские блюда.
– Люля-кебаб можно?
– Хорошо, будет тебе люля-кебаб, пойдем, поможешь.
Повар положил нож, повернулся – на вид ему было лет сорок пять. Мы вышли из кухни и двинулись по длинному коридору, войдя в тёмное прохладное помещение, приблизились к огромному сундуку, обитому оцинковкой. Он открыл толстенную крышку, также обитую оцинковкой, и сказал мне:
– Падэржи.
Я упёрся рукой, держа крышку, а повар нагнулся и стал копаться в ящике, перебирая куски мяса, лежавшие вперемешку с огромными глыбами льда. Найдя нужный, он помог свободной рукой закрыть ларь, и мы пошли назад. По дороге он спросил:
– Что пить будешь?
Этот вопрос поставил меня в тупик, за завтраком был бы уместен чай, но я заказал люля-кебаб, как-то чай был к моему второму блюду не comme il faut, и я вдруг сказал:
– Пиво.
– Харошо, садысь.
Почему пиво? Я не был уверен, что в Армении вообще пиво варят, а если варят, то какое они там могут пиво сварить? Это ж Армения, ну, коньяк – это да. Но пиво… Во всяком случае, в Москве армянского пива никогда не видел в продаже.
Я сел за стол, настроение моё было благостным – сейчас покормят.
Минут через пять повар принёс бутылку пива и блюдечко с гренками, открыл пиво, налил в стакан.
На удивление пиво оказалось очень вкусным, яишенка была с какими-то травками и поджарена именно до той степени, какую я люблю. А уж когда повар принёс люляшки, я понял, что родился не в том городе, где вкусно кормят, – две длинные необыкновенно вкусные котлетки из рубленого мяса были приготовлены на углях. Ни в одной московской забегаловке, я не говорю уж о столовых, я не видел, чтобы котлеты жарили на углях. Расплатившись и поблагодарив повара за необыкновенно вкусный завтрак, я собрался уже бежать по своим делам, но повар поинтересовался:
– А ты к кому приехал?
– Да я на завод электронагревателей.
– А-а-а-а, тогда посиди ещё, отдохни.
– Да я хотел побыстрее, чтобы на вечерний автобус до Кировакана успеть.
– Дорогу не перейдёшь.
– Как не перейду, почему?
– В окно погляди.
Я взглянул в окно, и увиденное так заинтересовало меня, что я вышел на улицу посмотреть на происходящее и разобраться, смогу ли добраться в нужное мне место.
Для того чтобы попасть на дорогу, ведущую непосредственно к заводу, нужно было перейти маленькую улочку, но это представлялось совершенно невозможным – по улочке с интервалом метров десять, не более, со скорость километров шестьдесят в час шла нескончаемая колонна бортовых открытых ЗИЛов, в которых на скамейках сидели мужики в чёрных телогрейках с белыми нашивками на груди, судя по всему, заключённые. В передней части кузовов было небольшое пространство, которое было отделено от сидящих деревянными щелястыми щитами, сколоченных из толстых досок, установленных с наклоном в сторону заключённых. За щитами спиной к кабине находилось по трое вохровцев, вооружённых автоматами Калашникова.