Именно для этих целей и стояли у нас в секции машина контактной шовной сварки и вакуумный насос, и именно с целью поработать на них пришёл к нам в январе один из участников нашей пористой братии – Виктор Макарочкин. Зашел в секцию, поговорил с Ильёй, рассказал, что ему нужно десяток образцов заварить в пакеты. Илье тоже нужен был пяток образцов, а мне надо было поработать на оборудовании и разобраться, как это всё происходит. Так всё у нас и сладилось.
На следующий вечер (днём такие работы мы проводить не могли – мешали учебному процессу) Макар, так мы называли Виктора заглазно, пришёл к нам в секцию, мы на пару заварили все образцы, какие планировали. Работа эта оказалась несложной и особых навыков не требовала, катать пакеты договорились на кафедре прокатки на следующий день.
Утром следующего дня я сходил на кафедру сварки – там у меня приятель работал учебным мастером, мы с ним вместе учились на рабфаке, поступали вместе в институт – он провалился, наверно, возраст помешал – ему уже тогда было под сорок, взял на время с его помощью тележку, загрузил на неё пакеты, приволок их к гильотинным ножницам, отрезал части со штуцерами и привёз назад в секцию.
Макар пришёл вечером – катать заготовки для любых целей, кроме учебных, также можно было только по вечерам, по тем же причинам, что и у нас. Приволокли вдвоём наши заготовки-пакеты на кафедру прокатки, сели ждать – печь не разогрелась до нужных 1 250ºС. Потрепались, потом, когда подошла печь, Макар – по виду он был постарше меня лет на пять – настроил стан на нужный размер, заложил кузнечными клещами в неё пакет, сверху на пакет положил найденный рядом лист нержавейки. Я поинтересовался:
– А зачем сверху лист нержавейки?
– Тэны нагревательные сверху – пакет сверху быстро разогревается и сильно окисляется от лучевого нагрева, на поверхности окалинка образуется, она потом при прокатке впечатывается в пакет, и на листе ПСМ тоже её следы, сглаженные, но бывают. А нержавеечкой прикрыли – и на пакете окалины не будет.
Подождав десять минут, открыли заслонку и увидели на поде печи блестящее зеркало расплавленного металла.
Макар стоял с открытым ртом, оцепенев, я, хотя впервые принимал участие в подобном действе, понимал, что расплавиться пакет не должен был, и спросил:
– Температуру в печке, что ли, перепутал?
– Да какой там, она 1 200°C даёт с трудом, ничего не понимаю.
Через пару минут Макар пришёл в себя, деловито закрыл заслонку, выключил печь, стал собирать пакеты.
– Быстро забираем своё барахлишко и сваливаем, никому ни гу-гу, что мы с тобой здесь были сегодня. Я вообще на пару дней затихарюсь, подумаю – надо понять, что произошло. На работе, если спросят, почему не катали, скажешь, что я не пришёл.
Не помню, что я сообщил Илье о том, почему не удалось прокатать заготовки, то ли наврал, что Макар не явился, то ли рассказал всё как было и передал просьбу Макарочкина не говорить никому. Кстати, он сам появился через неделю, рассказал причину, по которой расплавился пакет – оказывается, он накрыл его не нержавейкой, а листом титана, титан при температуре выше 1 200º начал взаимодействовать со сталью, что привело в итоге к образованию эвтектики и, как следствие, к расплавлению, так как температура плавления эвтектики железо-титан 1 085°С.
Катать пакеты стало негде – на прокатке было две печи: у одной после нашего с Макаром визита надо было ремонтировать футеровку пода, у второй сгорели все нагревательные тэны.
Я потихонечку адаптировался в коллективе, познакомился со всеми.
Аркадий Иванович Легчилин был трудягой: или копался со своими аспирантами в установке, или сидел за столом, что-то писал, просматривал негативы фотоплёнок, графики, расчёты.
Владимир Солдатенков выглядел убедительно, говорил твёрдо, уверенно, производил впечатление. Мужик был, безусловно, порядочный, но, по моему мнению, неглубокий.
Хациев Юрий Харитонович – на пару лет постарше меня, просто красава: умный, тонкий, чёткий, со стержнем, абсолютно порядочный, чрезвычайно одарённый и при этом чувствующий себя как рыба в воде в любой компании.
Завлаб наш Серёжа Чиков, на пару лет постарше меня, учился тоже на вечернем, заканчивал шестёрку в этом году. Крупный, толстый парниша – играл когда-то в баскетбол, имел, если не ошибаюсь, первый разряд, как завлаб был на уровне, бывало, в плохом настроении «играл в начальника», но в целом был мужик не зловредный, мы с ним ладили вполне нормально. Был заядлым шахматистом, бывало, прохаживался по секции, сцепив руки за спиной, потом кивал мне и негромко: