– Ну располагайтесь, придётся подождать, сейчас милицию вызовем. А вы сходите пока вниз, ещё покопайтесь, вдруг не заметили.
Я спустился вниз и за разговорами с гардеробщиком переворошил всю его гардеробную – моё пальто отсутствовало.
Милиция приехала часа через полтора – служитель законности, явно замученный всеми этими происшествиями, по-свойски поздоровался с директором, потом расспросил меня с Генкой, заполнил какие-то бумаги, дал мне расписаться и задал вопрос:
– Вы, конечно, в суд будете на баню подавать на возмещение убытка?
Я, признаться, об этом ещё даже не подумал, но ответил:
– Конечно.
– Вам тогда нужно обращаться в суд по Бауманскому району, там скажут, какие документы ещё потребуется. А я вам справочку о краже сразу дам.
Заполнив какой-то бланк с печатью, милиционер вручил её мне и стал основательно размещаться за столом, директор бани загремел посудой. Поняв, что все процедуры закончены и дальнейшее наше пребывание становится обременительным, директор с милиционером явно собрались пить водку, мы с Генкой, сглотнув слюну, пошкандыбали вниз. Нам повезло, ещё работал буфет, мы выпили по кружке пива, после чего Генка пошёл ловить такси – это был единственный шанс до меня добраться после бани домой, не простудившись. Я дожидался, притулившись на лавочке рядом с гардеробом.
Дома Людмила, открыв мне дверь, вглядывалась, не понимая, что её удивляет во мне, не дождавшись, я подсказал:
– Да, я без пальто, шапки и шарфа.
– А почему?
– Мелочи не было, дал на чай гардеробщику. Очень у него глаза грустные были.
На следующий день, натянув своё старое пальтецо и кроличью шапку, я рванул с утра в Бауманский районный суд, писать заявление на баню, за то, что они не уберегли моё имущество, пока я эпикурействовал в парной.
Девушка в окошечке суда, куда надо было сдавать документы, растолковала мне, что я должен обратиться в товароведческую экспертизу, где мне расскажут, сколько стоило похищенное, что я сделал.
Экспертиза эта располагалась где-то в центре, кажется, где-то на Кропоткинской. Очереди не было, в нужном мне кабинете крупная, дорого одетая женщина с властным острым взглядом, увидев мою робкую физиономию, строго произнесла:
– Что у вас?
– Мне для суда нужна оценка украденного.
– Давайте, что там вам милиция понаписала.
Глянув мельком на протянутую мной бумазею, дама сказала:
– Опишите пальто.
– Такое серое, ратиновое, однобортное, в позапрошлом году в Петровском пассаже брал. Югославское.
– Рукав вшивной?
– Да.
– Сто шестьдесят четыре рубля по прейскуранту. Шапка какая? Мех, размер?
– Беличья, шестидесятый.
– Сорок рублей. Шарф?
– Мужской мохеровый, синий с зелёным, импортный.
– И вот так, местами, красная нитка?
– Да.
– Англия, двенадцать рублей. Приезжайте в пятницу.
Получив справку о стоимости похищенного с учётом износа, я в тот же день сдал её в суд вместе с прочими бумагами.
Суд прошёл как-то не пафосно. Секретарь суда открыла дверь в комнату без номера, располагающуюся рядом с залом, в котором должно было произойти судебное заседание, и, увидев меня, стоящего у двери в тот самый зал, спросила:
– Вы на тринадцать часов по поводу кражи?
– Да.
– Заходите.
Я шагнул в дверь, вслед за мной юркнул какой-то мужичок, слонявшийся невдалеке. В продолговатой комнате стоял большой двухтумбовый стол, за которым сидела сухощавая женщина лет пятидесяти, как я догадался – судья, разглядывающая бумаги, которые я приволок в суд пару недель назад. Напротив неё расположилась секретарь. Повернув голову в нашу сторону, судья сказала:
– Присаживайтесь.
Мы расположились на стульях, вдоль противоположной от судьи стены. Глядя на меня, судья спросила:
– Вы Рейн Алек Владимирович?
– Да.
– А вы представитель банно-прачечного треста?
– Да, – произнёс мужичок.
Немного ещё покопавшись в бумагах, судья произнесла:
– У истца или ответчика есть какие-то дополнения по делу, может быть, вновь открывшиеся обстоятельства, заявления, доказательства.
Мы с банным представителем в один голос сказали:
– Нет.
Судья произнесла:
– Я удовлетворяю иск. – И глядя на банного представителя, добавила: – У вас будут возражения?
Мужичок поднялся, как-то смущённо пожал плечами и произнёс:
– Да нет, до свиданья, – после чего повернулся и так же, как-то боком, как вошёл, прошмыгнул в дверь.
Получив через неделю решение суда, я, по неведению, отвёз его в баню, но уже знакомый мне директор перепасовал меня вместе с решением в банно-прачечный трест.
В тресте мне не обрадовались, в бухгалтерии стали гонять меня из кабинета в кабинет, явно полагая, что мне надоест эта ходьба и я тихо запла́чу, и уползу, растирая слёзы обиды грязными ручонками по щекам. Пришлось зайти в кабинет директора, поматерившись друг на друга, мы быстро нашли общий язык, после чего я проследовал в кассу.