— Это… здорово, — сказал я. На деле же я просто не знал, как еще на это реагировать. На мое счастье, именно в этот момент мой отец появился перед слушателями — что было особенно к месту, ведь вся эта сцена уже начинала казаться немного подзатянутой.
Монархи восседали за длинным столом, обращенным к приподнятой трибуне. Когда к ней приблизился Аттика, одетый в темную мантию, указывавшую на его принадлежность к ученым кругам, мы притихли. Как и вся окружавшая нас публика.
— Как вам, должно быть, известно, — начал он, и его голос разнесся по комнате, — я недавно вернулся из Александрийской библиотеки. Некоторое время я провел в роли Хранителя и, благодаря хитроумному плану, смог избежать ее цепких лап и сберечь собственную душу.
— Ну да, — пробормотала Бастилия, — хитроумному плану и незаслуженной помощи. — Сидевший перед нами Пой смерил ее неодобрительным взглядом.
— Целью этого предприятия, — добавил мой отец, — было получить доступ к легендарным текстам, которые были собраны Александрийскими Хранителями и находились в их ведении. Сумев создать пару Линз Переводчика из Песков Рашида…
Последняя фраза вызвала в толпе настоящую волну обсуждений.
— … я получил возможность читать текста на Забытом Языке, — продолжал он. — Хранители пленили меня и превратили в одного из них, но я все же сохранил достаточно свободной воли, чтобы тайно забрать Линзы из хранилища со своими личными вещами и использовать их для чтения. Это открыло мне доступ к самым ценным книгам во всей библиотеке.
Он умолк и с победоносной улыбкой облокотился на трибуну. Когда отцу хотелось произвести на окружающих впечатление, в нем и правда пробуждался какой-то особый шарм.
В тот самый момент, глядя на его улыбку, я был готов поклясться, что видел его задолго до того, как попал в Александрийскую библиотеку.
— То, что я предпринял, — сказал он, — было сопряжено с немалым риском; некоторые бы даже назвали это безрассудством. Я не мог заранее знать, что став Хранителем, сохраню достаточно свободной воли, чтобы изучить библиотечные тексты, как и не мог полагаться на тот факт, что смогу воспользоваться своими Линзами для чтения на Забытом Языке. — Он сделал паузу для большей драматичности. — Но я все равно это сделал. Потому что именно так поступают настоящие Смедри.
— Между прочим, эту фразу он позаимствовал у меня, — шепнул нам дедушка Смедри.
— Последние две недели, — продолжил мой отец, — я записывал то, что мне удалось запомнить, пока я был Хранителем. Затерянные во времени тайны, секреты, известные лишь инкарнам. Я изучил их, и теперь я единственный — более, чем за две тысячи лет — человек, способный читать и понимать их труды.
Он обвел взглядом толпу.
— Так, — сообщил он, — я смог открыть метод, при помощи которого были созданы Таланты Смедри и благодаря которому ими наделили нашу семью.
«Что?» — В ужасе подумал я.
— Быть не может, — произнесла Бастилия, и люди вокруг нас оживленно заговорили друг с другом.
Я посмотрел на дедушку. Обычно по чудаковатости с ним не сравнится даже флоридская экспедиция пингвинов-спорщиков, но временами я замечаю в его лице отголосок мудрости. Он глубокая личность, но показывает это отнюдь не часто.
Он повернулся ко мне, встретившись со мной взглядом, и я увидел в его лице тревогу. Настоящую тревогу.
— Мне видится, что это откроет дверь для великих свершений, — объявил мой отец, призывая толпу к тишине. — Я считаю, что приложив еще немного усилий для изучения, смогу открыть способ, позволяющий наделять Талантами обыкновенных людей. Я представляю мир, где уже в недалеком будущем Таланты Смедри будут доступны всем и каждому.
И на этом его речь была окончена. Он отошел от трибуны и спустился по ступенькам, чтобы поговорить с монархами. Комната, понятное дело, наполнилась громким гулом обсуждений. Я вдруг встал и начал пробираться в самый низ зала. Когда я приблизился к монаршим особам, охранявшие их рыцари позволили мне пройти.
— … понадобится доступ к Королевским архивам, — сказал мой отец, обращаясь к монархам.
— Не библиотеке, — вдруг прошептал я.
Отец меня не заметил.
— Там есть несколько книг, которые, как я считаю, могут пригодиться в моих исследованиях — теперь, когда я вернул свою пару Линз Переводчика. Одной из них, что любопытно, не было даже в Александрийской библиотеке — по словам Хранителей, их копия сгорела в ходе какого-то странного происшествия. К счастью, у меня есть основания считать, что еще один экземпляр может храниться прямо в архивах.