Еще одним примером политики Клисфена по отношению к резиденциям знатных родов является переименование Браврона (на восточном побережье Аттики), из которого происходил Писистрат (Plut. Sol., 10), в дем Филаиды, хотя владения этого рода находились в деме Лакиады, недалеко от города. Установлено, что ни один из известных членов дема Филаиды не имел отношения к одноименному роду и не был с ним связан, а в деме Лакиады были земли Кимона, сына марафонского победителя Мильтиада (Aristot. Ath. pol., 27,3; Plut. Cim., 10)[159]. По-видимому, такое переименование основано на предании, согласно которому Филей, прародитель Филаидов, получив афинское гражданство в обмен на Саламин, поселился в Бравроне (Plut. Sol., 10).
Существует еще один, чрезвычайно важный, аспект общественной жизни, который затронула реформа. Это область традиционных культовых связей, на которых во многом основывалось влияние исконной аттической аристократии, и которые зачастую использовались ею в политических целях[160].
У Аристотеля содержатся два высказывания на данную тему. Одно относится непосредственно к Клисфену: «Роды, фратрии и жречества он предоставил всем иметь по отеческим законам», — читаем в «Афинской политии» (Ath. pol., 21,6). В «Политике» же даются более общие рекомендации по установлению и поддержанию демократии. По мнению Аристотеля, следует «частные святыни объединять в небольшое количество святынь общих, и вообще придумать так хитро, чтобы все граждане как можно больше перемешались между собой, а прежние соединения распались» (Pol., VI, 2,9 p.1319b 19–26).
Согласно первому свидетельству, Клисфен не разрушил религиозную структуру государства. Но, возможно, в данном случае в «Афинской политии» нашла отражение лишь буква закона, дух же преобразования скорее соответствовал пассажу из «Политики».
Многие современные исследователи отмечают, что Клисфен создал, наряду с уже существовавшей религиозной, иную, «светскую», структуру (в виде новых триттий и фил) и придал ей основную политическую значимость, лишив таким образом местные культовые объединению их прежнего авторитета[161]. Подтверждением тому может служить тенденция Клисфена (которую проследил в своей работе Д. Льюис) помещать в разные триттии и филы центры культов и территории, на которые распространялось их влияние. Религиозная общность теряла былое единство, а вследствие этого ослабевали и аристократические роды, курирующие данные культы и основывающие на них свое могущество[162]. Как было неоднократно замечено, Алкмеониды не связаны ни с одним из важных местных афинских культов[163], их влияние основывалось на богатстве и связях за пределами государства (в том числе и с дельфийским культом Аполлона)[164]. Исходя из этого, Д. Льюис пришел к выводу, что политика Клисфена по отношению к родовым культам была выгодна Алкмеонидам, которые не только ничего не потеряли из-за раздробления, но, оказавшись в трех новых филах, достаточно удачно вписались в созданную систему и имели в этих филах земельные владения, зависимых людей и влияние[165].
Однако приходится признать, что даже если Клисфен при проведении реформ и имел в виду интересы аристократии в целом или Алкмеонидов в частности (как это пытаются доказать П. Бикнелл и Д. Льюис), сама сущность его преобразований, направленная на «смешение» граждан и нивелировку гражданского коллектива, не оставляла в будущем аристократии шансов сохранить то положение которое она занимала прежде. Реформы Клисфена были необратимы, и знать постепенно начинает терять свои позиции.
В результате реформ Клисфена «государственный строй стал гораздо более демократичным, чем солоновский, — пишет Аристотель. — Это и понятно: законы Солона упразднила тирания, оставляя их без применения; между тем, издавая другие, новые законы, Клисфен имел в виду интересы народа. В их числе был и закон об остракизме» (Ath. pol., 22,1).
Клисфеновой демократии могла грозить в будущем опасность тирании. Чтобы твердо гарантировать существование нового строя, Клисфен ввел в Афинах «суд черепков» — остракизм. Смысл процедуры состоял в том, чтобы «посредством изгнания выдающихся людей подрезывать в корне их могущество» (Aristot. Pol., III, 8,4, р.1284а 35–37). Установлен же был остракизм «ввиду подозрения к людям, пользующимся влиянием, так как Писистрат из демагога сделался тираном» (Ath. pol., 22,3).
159
Davies J. K. Athenian Propertied Families. Р. 384; Bicknell P. J. Studies… Р. 61; Bourriot F. Recherches sur la nature du genos: Etude d'histoire sociale athenienne, T. 2. Lille-Paris, 1976. Р. 1297–1299.
161
Зельин К. К. Борьба политических группировок… С. 135; Wade-Gery H. T. Studies in the Structure of Attic Society: The Laws of Kleisthenes. Р. 26; Lewis D. M. Cleisthenes and Attica. Р. 34.
163
Davies J. K. Athenian Propertied Families. Р. 384; Bourriot F. Recherches sur la nature du genos… T. 2. Р. 1291.