Демократия принесла с собой не только новые формы политической жизни, но и новые способы политической борьбы. Нас, естественно, интересуют в первую очередь те ее проявления, в которых можно усмотреть участие аристократов и аристократических группировок, поэтому обратимся вновь к обстоятельствам, сопровождавшим прибытие в Афины Мильтиада.
Избежав преследования финикийцев, «он возвратился на родину и чувствовал себя уже в безопасности. Тогда враги схватили его и предали суду по обвинению в тирании на Херсонесе» (Her., VI, 104). Действительно, поведение Мильтиада на Херсонесе, атрибуты его власти: захват местных правителей, жена фракиянка, 500 наемников, — всего этого было достаточно для обвинения. Не последнюю роль сыграло, вероятно, и то, что Мильтиад был послан в колонию как ставленник афинских тиранов.
Но Мильтиад лишился всех своих владений, став жертвой персидского царя и едва избегнув гибели. К тому же, если он и вел себя как тиран, то это проявлялось, в первую очередь, по отношению к варварам, власть над которыми не считалась преступление, к тому же, судя по всему, не существовало четко разработанного законодательства о правлении над неафинскими территориями[264]. Нам кажется вероятным, что данное обвинение было вызвано несколько иными причинами, чем страхом афинян перед бывшим тираном, который мог попытаться установить режим личной власти в их городе. Против таких политиков у народа было средство, введенное Клисфеном и впервые опробованное немного позже — остракизм, который вырывал политического лидера из среды его сторонников и уничтожал влияние изгнанного.
Нам трудно судить, за неимением сведений в источниках, какие связи оставались в Афинах у Мильтиада, долгое время отсутствовавшего в Аттике. Но несомненно одно: будучи крупной политической фигурой, он быстро приобрел бы союзников и включился в общественную жизнь. Своим появлением он нарушал привычный ход афинской политической жизни, и те группировки, на сторону которых он бы стал, безусловно, получили бы перевес. Поэтому привлечение Мильтиада к суду сразу после его приезда в Афины выглядит как превентивная мера. Его «враги», о которых пишет Геродот, решили предотвратить таким образом его возможное влияние на афинскую политику. Обвинение в тирании подходило для этого как нельзя лучше: прежде всего, Мильтиада трудно было обвинить в чем-то еще, так как он не успел никак проявить себя в демократических Афинах. Затем, следует иметь в виду, что обвинение в тирании, которую «прокляли» после изгнания Писистратидов, было удобным средством расправиться с неугодным политиком, тем более таким, чье прошлое могло дать повод к судебному преследованию.
Нам кажется, что в данном случае перед нами пример борьбы среди аристократических группировок, продолжавших играть важную роль в афинской политике не желающих допустить усиление своего противника. Изменились лишь методы этой борьбы: в демократическом обществе обвинение в тирании казалось беспроигрышным вариантом.
Встает вопрос, кто были эти «враги» Мильтиада, предавшие его суду. Ответить на него однозначно не позволяет отсутствие сведений у древних авторов, так что все версии так и остаются предположениями. Однако одно из них выглядит более предпочтительным: обвинителями Мильтиада, как и во время второго суда над ним, были Алкмеониды. Они продолжали сохранять большое влияние в Афинах, приезд Мильтиада мог поколебать их положение, и они решили покончить со своим оппонентом, пока тот еще не стал опасен для них[265]. Интересно, что позднее и Алкмеонидов также обвинят в том, что они «друзья тиранов», и изгонят остракизмом. Но пока остракизм еще не применяется, и то же самое обвинение разбирается в суде[266].
Существует предположение, что на стороне Мильтиада выступил Фемистокл, архонт 493 г. Х. Т. Уэйд-Джери считает именно Фемистокла его судьей, для которого достаточно было уже то, что в настоящий момент бывший тиран является врагом Гиппия и Персии[267]. П. Клоше добавляет, что у них не было ни личной, ни семейной вражды, а взгляды на внешнюю политику совпадали[268]. Мильтиад же, надо полагать, должен был подчеркивать свою вражду с афинскими тиранами и с персами, указывая на убийство Писистратидами своего отца и собственную роль в скифском походе Дария. С. Робинсон, рассматривая положение в Афинах этого периода, отмечает, что во время возвращения Мильтиада в городе шла борьба между Алкмеонидами и Фемистоклом. Мильтиад поддержал Фемистокла, а тот спас своего нового союзника во время инспирированного Алкмеонидами суда[269].
264
Walker E. M. Athens: The Reforms of Cleisthenes // CAH, vol. IV, 1926. P. 171; Karavites P. Realities and Appearance, 490–480 B. C. // Historia, Bd. XXVI, 1977, H. 2. P. 130.
265
Walker E. M. Athens: The Reforms of Cleisthenes. Р. 171; Cloche P. La politique des Alcmeonides de 507 a 482 av. J.-C. // REA, T. XXX, 1928, №4. P. 275; Robinson C. A. The Struggle for Power at Athens in the Early Fifth Century // AJPh, vol. LX, 1939, №2. P. 235.
266
О юридической стороне этого дела см.: Carawan E. M. Eisangelia and Euthuna: The Trial of Miltiades, Themistocles and Cimon // GRBS, vol. XXVIII, 1987, №2. P. 192–194.