Еще довольно долго, на протяжении большей части V в. до н. э. в афинском государстве мы видим присутствие аристократических вождей. Владея традициями политической жизни, умело используя свойственный политикам набор качеств: поддержку своего окружения, ораторской искусство, деньги, — выходцы из аристократических семей первоначально оставались лидерами государства и при новом строе[295]. Но они были вынуждены действовать в интересах и с оглядкой на демос и стали (причем со временем все больше и больше) проводниками воли народа.
Впрочем, можно встретить и другой тип аристократа, не поступившегося своим происхождением и принципами и продолжавшего действовать в соответствии с традициями аристократического общества. К первой категории можно отнести Перикла, ко второй — Кимона. Будучи ключевыми фигурами Афин середины V в., они не раз привлекали к себе внимание исследователей, ибо их жизнь и деятельность может быть рассмотрена в разных ракурсах и в связи с различными аспектами греческой истории.
В нашу задачу не входит подробный разбор деятельности Перикла и Кимона, мы лишь попытаемся выделить то, что, на наш взгляд, может охарактеризовать этих политиков с точки зрения избранных или линий поведения, возможных для аристократии в условиях демократического общества, тем более, что Перикл по материнской линии принадлежал к роду Алкмеонидов, а Кимон был Филаидом.
Как видно, оба лидера по-разному понимали свою роль в государстве после демократических перемен. Кимон[296] пытался сохранить в неизменном виде присущие аристократии доблести и представления о методах политической борьбы. Ориентируясь на Спарту и основывая свое влияние, в первую очередь, на воинской доблести, он стоял во главе знатных и состоятельных (Aristot. Ath. pol., 28,2). Понимая, что расширение прав демоса происходит за счет уменьшения влияния аристократии, Кимон всячески противился деятельности Фемистокла, Эфиальта и Перикла, направленной на расширение демократии.
Безусловно, портрет Кимона, данный Плутархом в его биографии, является идеализацией, однако он важен в типологическом смысле, поскольку дает представление о чертах, присущих «идеальному аристократу». Ими являются справедливость, гражданская доблесть, блестящая храбрость, ласковое обхождение с народом, прямодушие, неподкупность, бескорыстие (Plut. Cim., 5). Добавим сюда богатство, знатное происхождение и влиятельных друзей (Plut. Per., 7; 9), и мы получим тот идеал политика-аристократа, который, пожалуй, никогда в полной мере не нашел своего воплощения, но был связан с высокой ролью аристократии в греческом обществе. Однако эта аристократия стала уступать свои позиции народу, и именно этого не желал допускать Кимон, борясь с возвышением демоса.
Но он, вероятно, не осознавал в полной мере, что изменения в обществе уже стали необратимыми, в отличие от своего соперника Перикла[297]. Впрочем, вступление последнего в политическую жизнь в какой-то степени можно сравнить с шагом, предпринятым Клисфеном, когда он привлек к себе народ обещаниями реформ, не желая быть побежденным Исагором. Плутарх отмечает, что Перикл «стал на сторону демократии и бедных, а не на сторону богатых и аристократов — вопреки своим природным наклонностям, совершенно не демократическим. По-видимому, он боялся, как бы его не заподозрили в стремлении к тирании, а кроме того видел, что Кимон стоит на стороне аристократов и чрезвычайно любим ими. Поэтому он и заручился расположением народа, чтобы обеспечить себе безопасность и приобрести силе для борьбы с Кимоном» (Plut.Per., 7).
Как мы видим, древний автор с предельной ясностью вскрывает механизм изначальных демократических устремлений Перикла, и опять, как и в случае с Клисфеном, выявляется более частная причина — борьба с сильным соперником и желание самому встать во главе государства, которая служит толчком всей последующей деятельности. И хотя Перикла не без основания можно упрекнуть в том, что своей деятельностью он значительно укрепил народ и снизил роль аристократии[298], следует отметить, что он действовал в духе своего великого предшественника и родственника. Но если Клисфен, привлекая на свою сторону народ, мог лишь прозревать его предстоящую высокую роль, то при Перикле они стала уже очевидной. Периклу, чтобы удовлетворить свои честолюбивые стремления, пришлось приспосабливаться к условиям демократии и примирять с ними свои аристократические принципы.
296
О Кимоне см.: Vischer W. Kimon // Kleine Schriften, Bd. I, Leipzig, 1877. S. 1-52; Meyer Ed. Die Biographie Kimons // Forschungen zur alten Geschichte, Bd. II, Halle, 1899. S. 1-87; Walker E. M. Athens and the Greek Powers // CAH, 2-nd ed., vol. V, 1979. P. 69 ff.; Bengtson H. Griechische Geschichte, 4 Aufl., Munchen, 1969. P. 188 ff.
297
O Перикле см.: Бузескул В. П. 1) «Афинская полития» Аристотеля как источник для истории государственного строя Афин до конца V века. Харьков, 1895. С. 412–448; 2) История афинской демократии. СПб., 1909. С. 146 слл.; 3) Перикл. СПб., 1923; Homo L. Pericles: Une Experience de democratie dirigee. Paris, 1954; Berve H. Perikles // Gestaltende Krafte der Antike, 2 Aufl., Munchen, 1966. S. 268–289; Schachermeyr F. 1) Pericles. Stuttgart, 1969; 2) Geistesgeschichte des perikleishen Zeit. Stuttgart, 1971; Bengtson H. Griechische Geschichte, 4 Aufl., Munchen, 1969. P. 201 ff.; Bowra C. M. Periclean Athens. London, 1971.
298
Erenberg V. From Solon to Socrates. L., 1968. P. 208 ff; Ober J. Mass and Elite in Democratic Athens. Princeton, 1989. P. 90.