- А ты не торопишься, Кириллыч, - поприветствовал он, нюхая рюмку с коньяком. - Кричал, что срочно, а сам опаздываешь.
- В засаду я попал, - проворчал Кондрашов, наливая себе коньяка. Одного моего человека замочили наглухо, еще одного ранили... Так что пришлось задержаться.
- Ого, - сказал гость. - Интересно живешь, Кириллыч. Теперь ясно, зачем ты меня позвал. Крыша требуется?
- Не то чтобы крыша, - осторожно проговорил Кондрашов. - Ты, Валера, человек деловой, конкретный, поэтому долго ходить вокруг да около не стану. Нужно убрать одного фраера. Совсем он меня достал, понимаешь.
- Не вопрос, - лениво ковыряясь согнутым пальцем в сигаретной пачке и не глядя на Кондрашова, откликнулся плечистый Валера. - За ваши деньги любой ваш каприз. И как зовут этого нехорошего человека?
Кондрашов набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его через плотно сжатые зубы. Он ждал этого вопроса и до сих пор не придумал, как ответить на него так, чтобы собеседник не рассмеялся ему в лицо. Впрочем, хитрить было бесполезно.
- Хромой, - выдавил он из себя.
Валера слегка приподнял густую бровь и сосредоточился на раскуривании сигареты.
- Я не понял, - сказал он наконец, - Хромой - это примета или погоняло?
- Не валяй дурака, Валера, - сказал Кондрашов. - Хромой - это Хромой. Ты отлично понимаешь, кого я имею в виду. Он на меня наехал, да так, что ни вздохнуть ни выдохнуть.
- Тогда я тебе не завидую, - спокойно произнес Валера, наблюдая за тем, как тают в воздухе дымные кольца.
Кондратов некоторое время молчал, ожидая продолжения, но пауза затянулась, и ей не было конца. Владимир Кириллович откашлялся.
- Это все, что ты можешь мне сказать? - спросил он.
- В общем, да, - ответил Валера. - Слушай, Кириллыч. Я твой должник, и я об этом помню. Ты меня тогда крепко выручил, но... Понимаешь, с Хромым заедаться мне не в жилу. Думаешь, мне он не мешает? Еще как мешает, поверь. Но убрать его - это.., как бы тебе сказать...
- Кишка тонка?
- И это тоже. Но главное, Кириллыч, что это мне, как говорится, не в уровень. Это то же самое, что тебе записаться на прием к президенту, завалиться к нему в кабинет и сказать: слышь мол, ты, хрен с бугра, вали отсюда, пока цел. Посидел, потешился, а теперь, мол, моя очередь. Как думаешь, что он тебе ответит?
- В психушку засадит, наверное, - сказал Кондрашов. - Но это лучше, чем в земельку. Может, так и сделать?
- Да, - вздохнул Валера, - положение... Если хочешь, я могу попробовать замолвить за тебя словечко...
- Словечками тут ничего не поправишь. Он включил счетчик.
- Плохо, - сказал Валера. - Раз ты ему должен, то и говорить не о чем. Слушай, отдай ты ему деньги, и дело с концом. Ей-богу, дешевле обойдется. Сколько ты ему висишь?
Кондрашов криво усмехнулся и назвал сумму. Валера присвистнул.
- Е-мое! - протянул он. - Дрянь дело, Кириллыч. Ты меня извини, но я, наверное, ничем не смогу тебе помочь. Как же тебя угораздило? Ладно, считай, что я об этом не спрашивал. Бабки - дело такое... Понимаешь, если бы это был не Хромой... Уж очень авторитетного врага ты себе нажил. Мои пацаны против него не попрут. Да и никто не попрет, коли уж на то пошло. Это самоубийство, Кириллыч, причем медленное и.., как это?., изощренное, вот. Я тебе даже для охраны никого не могу дать. Если Хромой узнает - мне каюк. Да, кстати, не дай тебе бог проболтаться перед своими мордоворотами, кто за тобой охотится. Разбегутся - хрен соберешь. Своя рубашка ближе к телу.
- Да, - сказал Кондрашов, - это я заметил.
- Слушай, - пропустив мимо ушей содержавшийся в последней фразе упрек, оживился Валера, - а ты уверен, что эту засаду устроил Хромой? Что-то на него не похоже. Обычно он бьет только два раза, причем второй раз, как говорится, уже по крышке гроба... Как дело-то было?
Преодолевая отвращение, которое вызывал у него этот беспредметный разговор, Кондрашов рассказал, как было дело. Валера слушал, вдумчиво кивая, и по мере того, как рассказ Владимира Кирилловича подходил к концу, оживление на его тяжелом лице все больше тускнело, уступая место угрюмой озабоченности. Он закурил очередную сигарету, но затягивался редко и все время тер пальцами свою раздавленную переносицу, словно этот жест помогал ему думать.
- Ясно, - сказал он наконец. - Точнее, ни хрена мне не ясно. Если это Хромой, то он решил убрать тебя тихо, без шума и пыли, чтобы все это сошло за обыкновенную дорожную аварию. Похоже, так все и было задумано. Тогда непонятно, почему ты до сих пор живой. Фляжка, говоришь? Слыхал я про одного парня с фляжкой... То есть что я говорю - слыхал? Видел я его, вот как тебя... Такой, знаешь, фраерок, специалист широкого профиля... Ты фляжку-то не выбросил?
Кондрашов окликнул садовника и велел ему принести из машины фляжку. Он не понимал, зачем это нужно, но в его положении выбирать не приходилось: он был готов ухватиться за любую соломинку. Валера взял фляжку в руки и придирчиво оглядел ее со всех сторон.
- Если это не та же самая, - сказал он, - то ее точная копия. Ничего не понимаю. Абзац промаха не дает. Это настоящий спец, хоть и выглядит как дешевый фраер. Как это он так облажался?
- Тебя это огорчает? - сварливо поинтересовался Кондратов.
- Да как тебе сказать, - не стал кривить душой Валера. - Если бы у этого парня вышло все, как он задумал, у меня бы сейчас голова не болела. Погоревал бы по тебе маленько, да и успокоился. А теперь... Даже не знаю, что тебе посоветовать. К братве не ходи. Любой тебе скажет то же самое, что я сказал, а некоторые решат, что безопаснее будет на тебя Хромому настучать. Попробуй обратиться к ментам...
- Ты еще примочки посоветуй, - огрызнулся Кондрашов. - Или свечи от геморроя.
- Да погоди, - отмахнулся от него Валера, - послушай! Я ведь дело говорю! Конечно, заявление писать и вообще действовать по официальным каналам - это как мертвому припарки. Но я тебе по старой дружбе дам одну наводку. Есть в МУРе один майор. Мужик серьезный и не дурак. Дело свое знает туго, но и людям жить дает. И потом, я точно знаю, что он берет.
- Что, прямо деньгами?
- удивился Кондрашов. - Тогда это говно, а не майор.
- Деньгами - это смотря у кого, - сказал Валера. - У меня, к примеру, не возьмет, да и у тебя тоже, потому что не дурак. Придется найти к нему подход.
- Ну и что мне это даст? - уныло спросил Кондрашов.
- А то это тебе даст, - ответил Валера, - что тебя, может быть, не шлепнут, а если шлепнут, то не сразу. Время это тебе даст, вот что. А ты этим временем воспользуешься, чтобы найти бабки и вернуть долг. Пусть не сразу, частями, но все-таки... Хромому ведь бабки нужны, а не твоя голова. Отдашь бабки - и свободен! О деньгах не жалей, заработаешь новые. Взяток, в конце концов, наберешь, ты ведь у нас депутат, а не хрен собачий. Ну так как - дать наводочку?
- Давай свою наводочку, - проворчал Кондрашов. - Толку от нее...
Валера похлопал себя по карманам, словно надеясь найти ручку, которой там сроду не водилось, и вопросительно уставился на Кондрашова. Владимир Кириллович вынул из внутреннего кармана пиджака блокнот в переплете из тисненой кожи и ручку.
- О, - с уважением сказал Валера, принимая ручку, - настоящий "Паркер"! А говоришь, денег нету... Шучу, шучу, не свирепей.
Он быстро нацарапал что-то на чистом листке, вырвал его из блокнота и вместе с ручкой отдал Кондрашову.
- Вот, - сказал он. - Это, Кириллыч, твоя последняя надежда. Если он откажется, тебе останется только бросить все и рвать когти куда-нибудь в Штаты. От Хромого, конечно, ни в каких Штатах не схоронишься, но так, по крайней мере, получится небольшая отсрочка. Телефончик запомни, а бумажечку сожги и забудь, кто тебе ее дал. Понял? Я в этом деле не участвую.
- Обмочился, - не удержался от шпильки Кондрашов. - А я-то думал, что ты добро помнишь.