– Пятьдесят рублей.
Сергей удивился, что она назвала цену, даже не спросив, какая справка ему требуется. Однако решил, что на все услуги справочного бюро установлена единая цена, и положил на фанерный козырек перед окошком пятидесятирублевую купюру. Тетка смахнула деньги в карман, нагнулась под прилавок, немного повозилась там и выставила перед Сергеем пузатую бутыль с мутной жидкостью – точно такую же, какую распивала дружная троица на площади.
– Это что? – недоуменно переспросил Зозулин.
– Коньяк французский! – фыркнула тетка. – А ты чего хотел за полтинник? Деньги заплатил, так что получай свое и иди, куда шел…
– Я, вообще-то, думал, здесь справочное бюро… – протянул Сергей. – Мне бы человека найти…
– Ишь, размечтался! – вздохнула тетка. – Я вон за целую жизнь человека найти не смогла, а ты за пять минут хочешь!
– Кузьминична! – раздался за спиной Сергея Михайловича хриплый голос. – Тебе этот козел на нервы действует? Так мы ему враз рога пообломаем! Понаехали тут…
Сергей скосил глаза и увидел одного из пресловутой троицы, который приближался к нему с самым угрожающим видом.
– Не беспокойтесь, мальчики, я с ним сама разберусь! Не первый год на свете живу! – отозвалась самостоятельная тетка и перевела взгляд на клиента:
– Ну, чего тебе? Видишь, народ уже нервничает… у нас тут чужих-то не очень любят…
Увидев растерянное лицо Сергея, она смягчилась и добавила другим тоном:
– Ну ладно, ты уже заплатил, не возвращать же деньги… так и быть, спрашивай, кого тебе надо!
– Мне бы найти Надежду Петровну Рогозину… – проговорил Сергей, опасливо косясь на приближающихся местных жителей.
– Ах, Надежду Петровну! – лицо Кузьминичны посветлело. – Ты ей не родственник ли будешь?
– Ну, можно и так сказать… – слегка смутился Сергей Михайлович.
– Ну, так бы сразу и сказал! – тетка высунулась в окошко и крикнула в сторону мрачной компании:
– Мальчики, не волнуйтесь! Он к Рогозиным приехал! К Надежде Петровне!
Троица отступила, утратив к Сергею всякий интерес, а Кузьминична проговорила:
– Значится, так. Улица Пассажира Иванова, дом четыре, квартира девятнадцать. Это ты иди мимо памятника, потом возле почты свернешь налево, пройдешь бараки, потом водокачку, тут тебе и будет та самая улица…
Зозулин приободрился, но какой-то червячок точил душу – он вспоминал их с Наденькой беседы вечером за чашкой чая и жаждал увидеть обрыв над рекой и укромное место, где хорошо мечтать и глядеть вдаль, на тот берег, а там – поле широкое, трава колышется, а вдалеке – церковь старинная, из белого камня сделанная… И воздух такой прозрачный и цветами пахнет…
Судя по названию улицы имени Пассажира Иванова, судя по химическому запаху, по киоску «горсправки» и его клиентам, нету в городе Нижнем Заломе никаких церквей. И монастыря тоже нету. Хотя… монастырские-то подворья в таких заштатных городах и не строили никогда. Может, он в стороне, на берегу реки?
– Ну, – дружелюбно спросила Кузьминична, – чего встал-то? Иди уж к родне-то своей, коли приехал!
– А скажите, – нерешительно заговорил Зозулин, – речка у вас в городе есть? Заломка?
– Речка? – удивилась Кузьминична. – Заломка, говоришь? Может, и Заломка, только мы ее Говнотечкой называем. Там, понимаешь, фабрика раньше была, изделий резиновых… ну и все отходы они в речку ту сливали. А ты иди, иди к Надежде Петровне-то…
Сергей поблагодарил Кузьминичну и пошел в указанном направлении, с интересом думая о том, каким уважением, судя по всему, пользуется в этом городе его несостоявшаяся невеста Наденька и вся ее семья. Однако душу точил уже вовсе не маленький червячок, было такое ощущение, что в душу ему влез небольшой величины удав – по крайней мере, метра на полтора – и пытается сжать ее, эту душу, своими смертельными кольцами.
Миновав выкрашенный унылой кладбищенской серебрянкой памятник неизвестному хмурому человеку в телогрейке, судя по лежащей на плече лопате – то ли строителю, то ли колхознику, он вышел на кривую пыльную улицу. По обеим сторонам эта улица была застроена бревенчатыми бараками, перед которыми паслись козы и играли ребятишки, а также сохло на веревках неизбежное белье. Вокруг, сколько Сергей ни вглядывался в окружающую действительность, не было видно ни тенистых садов, ни уютных домиков с резными ставнями и пышными цветниками, ни старинных церквей. Пройдя мимо здания почты, он свернул налево. Впереди виднелась кирпичная башня водокачки, за которой начались другие постройки – унылые пятиэтажные дома хрущевского времени, стены которых кое-где покрылись трещинами и повсеместно – надписями преимущественно непечатного характера.