Днем он весел – смеется, поет.
Сеет смерть всю ночь напролет.
Сеет смерть.
Иногда ему казалось, что на лицах завсегдатаев литских баров лежит печать зловещего процесса: каждая кружка, каждая стопка подпитывает иллюзию бессмертия – и приближает старуху с косой.
Но как сладка эта иллюзия!
Скиннер вспомнил вчерашнее: он потащил Кей в бар – утром, в воскресенье. А ей хотелось побыть дома, понежиться в его объятиях, посмотреть телевизор.
Но у него шел третий день, требовалось убить похмелье, и он чуть не силком выволок Кей за дверь – вверх по пешеходной улице, к «Робби», где поправляли здоровье местные хроники. И Кей покорно сидела на высоком стульчике: единственная женщина в баре, улыбающаяся, терпеливая, под восхищенными или равнодушными взглядами этих удивительных и ужасных людей, которые только и делали, что пили, пили, пили и пили. Некоторые из них, казалось, никогда не видели живых женщин; другие, наоборот, перевидали слишком много. Кей не тяготило красноглазое общество: рядом сидел парень, которого она любила, и обстановка не имела значения. Но приобщиться к хроникам она тоже не могла – надо думать о танцах, следить за фигурой. Ты не понимаешь, твердила Кей, мне надо держать форму. Ерунда, малыш, отвечал он, ты в отличной форме!
С каждым глотком Скиннер становился все напористее и педантичнее. Он наседал на своего приятеля Гэри Трейнора, тощего стриженого пройдоху с обманчиво грубым лицом.
– У нас что, нет нормальных фанатов?! Нормальной бригады? Сколько бойцов мы можем собрать?
Трейнор не отвечал, прятался за камуфляжной ухмылкой, потягивал пиво. Раскачанный громила Алекс Шевлэйн, с маленькой, похожей на торпеду головой, покосился в зеркало, поиграл бицепсом, поднес бутылку к губам.
– Прошлый раз собрались. И что? Эти пидоры не пришли! Только время потеряли.
– Ты задолбал уже с этой темой. Расслабься! – Трейнор от души шлепнул Алекса по широкой спине. – Хочешь в суд подать за моральный урон? Типа испортили выходные? – Он захохотал, кивнул в сторону хорошо одетого парнишки, что сидел у бара в одиночестве. – Вон обратись к Десси Кингхорну!
Скиннер развернулся и посмотрел на Кингхорна; тот ответил жестким пронзительным взглядом. Скиннер встал и направился к нему. Лицо Трейнора расплылось в радостном предвкушении.
– Как жизнь, дружище? – приветствовал Скиннер.
Кингхорн оглядел его с ног до головы, оценил пиджак «Акваскутум», новые кроссовки «Найк». Хмуро покивал:
– Нормально… Обновочки?
Три года прошло, подумал Скиннер, а он все желчью исходит.
– Ага. Выпьешь со мной?
– Мне пора. – Кингхорн прикончил пиво и направился к выходу.
Скиннер обменялся взглядами с Трейнором, тот надул губы и закатил глаза. Алекс Шевлэйн продемонстрировал акулий оскал, гармонирующий с полосатым спортивным костюмом. Скиннер демонстративно развел руками. Кэй внимательно наблюдала за этой пантомимой, пытаясь понять, почему странный зазнайка отказался выпить с ее парнем.
– Кто это был, Дэнни?
– Э, старый знакомый. Десси Кингхорн. – Заметив, что столь короткий ответ не удовлетворил никого из присутствующих, и в первую очередь Кей, Скиннер пояснил: – Помнишь, я рассказывал, меня машина сбила? За год до нашей встречи. Несколько переломов: нога, рука, два ребра. Трещина на черепе.
– Да… – поморщилась Кей.
Ей было неприятно думать о серьезных травмах вообще, а тем более применительно к Дэнни. Скоро ее должны были пробовать на новую роль. Разве можно танцевать после таких страшных переломов? Сколько надо времени, чтобы восстановиться? Даже сейчас ей порой казалось, что возлюбленный прихрамывает – должно быть, из-за той аварии.
– Я, понятно, подал в суд, – рассказывал Скиннер. – А Десси работал в страховой конторе. Помог мне бумаги оформить, фотографа нашел.
– Чтобы заснять травмы, – кивнула Кей.
– Ну да. Короче, я получил пятнадцать штук. С одной стороны, приятно. А с другой – шесть месяцев без работы, в больнице, на растяжках… – Скиннер пожал плечами. – В общем, деньги пришли, я предложил ему пятьсот. Конечно, я был благодарен за помощь, все такое. Но знаешь, после аварии каждая собака приставала: иди в суд, проси компенсацию! Я просто выбрал страховую фирму, где сидел Десси. Подогнал этому мудаку дело, чтоб он денег заработал. Правильно я понимаю? И что ты думаешь? Этот козел отказался! Забери себе, говорит. Залез в залупу и не хочет вылезать! – Скиннер отхлебнул пива, словно запивая проглоченную горечь. – Мало того, везде развонял, что ему причитается половина! – Он обвел глазами Кей, Трейнора с Шевлэйном, других посетителей. – Я к нему подошел в «Макперсоне». Половину хочешь, говорю? Не вопрос! Только сначала я тебе сломаю ногу, руку, два ребра. Череп проломлю бейсбольной битой. И тогда получишь половину. Так этот хрен чуть не обдристался! Подумал, что я ему угрожаю. Угрожаю! – Скиннер ткнул себя пальцем в грудь, зрачки расширились от ярости. – Я. Этому гондону. Размечтался! Я просто объяснил доходчиво, вот и все!