— Мы экскурсию проводить не будем,— сказала Шеннон.— Это прерогатива Боба, у него целая процедура для новичков. Как выходные провел?
Кибби принялся с энтузиазмом рассказывать. Скиннер слушал вполуха, с похмелья его тянуло в сон. На столе лежал журнал «Гейм информер», который Брайан достал из сумки. Скиннер лениво перевернул несколько страниц. Он не увлекался видеоиграми в отличие от Гэри Трейнора, который это дело любил и даже иногда усаживал Дэнни пострелять на пару. Мелькнуло знакомое название, «Полночный клуб-3», версия автожурнала «Даб». Гэри что-то такое упоминал…
— Знаешь эту игру?— спросил Скиннер.
— О, потрясающая вещь!— Голос Кибби завибрировал на высоких тонах.— Ни в одной другой игре так не чувствуешь скорость. И прелесть даже не в гонках, а в подготовке машины, когда сидишь в гараже, прокачиваешь свое сокровище…
— Слушай, класс! Это я тоже люблю. В гараже с порножурнальчиком уединился — и давай свое сокровище прокачивать!
— Д-да ну…— Щеки Кибби вспыхнули.— Я не это имел…
— Дэнни так шутит, Брайан,— вмешалась Шеннон.— Он у нас типа офисный клоун.
Брайан вздохнул и продолжил нудный рассказ. Когда он, поддавшись на уговоры Шеннон, открыл коробку и гордо продемонстрировал игрушечный паровоз, Скиннер почувствовал, что скука сменяется вялым презрением. Из сумки Брайана торчала бейсболка с эмблемой «Манчестер Юнайтед».
— Болеешь за «Манчестер Ю»?— поинтересовался Скиннер.
— Я вообще-то футболом не увлекаюсь, но «Манчестер Юнайтед» — это знаменитая команда, самая популярная в мире, на них всегда посмотреть интересно,— пропищал Брайан. Ему вспомнились каникулы на курорте Скегнесс. Они с отцом смотрели финал кубка Европы в гостинице, и Кит Кибби купил эту бейсболку. А потом заболел и передал ее сыну. Своеобразный талисман.
О боже, подумал Скиннер, пускай Шеннон с ним разговаривает.
Он извинился, отошел к своему рабочему месту и плюхнулся на стул возле окна.
Ну и работа, кругом одни зануды! Всю башку прогундели — про свои огороды, заборы, клюшки для гольфа… Сейчас еще эта старая набожная залупа Айткен припрется… И новенький, видно, из той же породы, зануда каких мало.
Скиннер вдруг осознал, что втайне надеялся обрести в новом сотруднике свежего собутыльника. Как же, размечтался!.. Он с отвращением взглянул на Кибби.
Вот же, бля, ангелочек! И голосок писклявый.
Большие верблюжьи глаза новенького сияли чистым энтузиазмом, но Скиннеру показалось, что сквозь сияние проступает нечто ползучее, расчетливое — намек на червоточинку в нимбе Кибби.
Дверь открылась, вошли Айткен и де Муар — оба промокшие, с бумажными кофейными стаканами. Скиннер наблюдал, как они сердечно здоровались с новичком: похоже, никто не собирался замечать, что у занудного пискуна двойное дно.
За этим зайцем надо присматривать.
По подоконнику забарабанил тяжелый град. Окна, несмотря на солидный размер, лишь в редкие полуденные часы пропускали достаточно света — мешали высотные дома на противоположной стороне знаменитой улицы Роял-Майл, узкой, но оживленной транспортной артерии, ведущей к зданию дворца, в котором раньше сидели короли, а сейчас разместился музей с открытой планировкой.
Скиннер встал, чтобы полюбоваться на бегущих пешеходов. Мокрый толстяк в почерневшем от дождя костюме укрылся от града в неглубокой нише и беспомощно поглядывал вверх, выжидая просвета. Когда он наконец решился сделать рывок через дорогу и приблизился настолько, что стали видны черты его лица, Скиннер с удовольствием узнал Боба Фоя.
Злорадно улыбаясь, Скиннер опустился на неудобный стул — подлокотники ему по рангу не полагались. На столе красовалась декоративная пивная кружка с черно-белой эмблемой клуба «Ноттс Каунти», приспособленная под карандашницу. Его словно молнией прошила острая дразнящая фантазия: в кружке вместо карандашей — ледяное пиво. Янтарное, освежающее…
Всего одну кружечку, чтобы запустить мотор! Большего я не прошу.
Скиннер с тоской подумал, что придется терпеть до обеда, когда у потенциального собутыльника Дуги Винчестера появится сходное желание. Тихоня Винчестер, засевший на своем чердаке в крошечном кабинете, похожем на чулан для веников,— бездельник на зарплате, пьяница и паразит.
Еще один засохший сорняк, который надо вырубить с корнем — если, конечно, найдется решительный человек, готовый помахать топором. А он найдется рано или поздно!
Скиннер представил Винчестера как наяву: пепельное лицо, исчезающе короткая шея, мертвые глаза-утопленники, жидкие волосы, налипшие на плешь,— все дышит тем жалким и нелепым тщеславием, на какое способен лишь патологически унылый старый пердун. Вспомнилась их невеселая беседа в баре — в пятницу после работы. «Когда приходит старость, секс уже по барабану,— рассуждал Винчестер, а Скиннер смотрел на его лоснящийся пиджак и думал: что верно, то верно.— Конечно, сама идея еще привлекает,— продолжал Винчестер,— но процедура слишком хлопотная: надо суетиться, потеть… Одно дело подрочить в охотку или чтобы шлюшка отсосала по-быстрому — это пожалуйста. Но ублажать какую-то бабищу, думать, как ей сделать приятное… нет, чересчур сложно. Моя вторая жена — вот была ненасытная корова! У меня вся жопа была исцарапана, в паху растяжение, на ляжках гематомы… Нет, ну его нафиг! Не для меня».
Ерзая на жестком стуле, Скиннер пытался вспомнить, сколько раз они с Кей переспали за прошлые выходные. Пожалуй, только один: поспешный перепихон в субботу утром, чтобы снять похмелье, без всяких нежностей… И еще, кажется, в воскресенье ночью, но это вообще как в тумане.
Ей в любовники надо спортсмена, а не пьяницу.
Скиннер выпрямился — в офис, потирая озябшие руки, вошел Фой. При виде Кибби его избитое градом лицо расплавилось в покровительственной улыбке. Он зацепил новенького под локоток и увлек по лестнице наверх, в свой кабинет.
Еще один гребаный андроид, готовый Фою задницу вылизывать. Очередной персонаж в галерее уродов, подобных жирному хряку де Фретэ!
6. Маленькая Франция
Прошлой ночью выпал снег. На улицах появились уборочные машины, хотя пользы от них не было — все быстро раскисло в жидкую кашу. Такая погода всегда наводит на мысли о фермерах: каково им работать? Если судить по «Харвест Мун» — страшное дело! Пашешь в любую погоду, не замечаешь, как день проходит. А с утра все по-новой. Не терплю, когда по телевизору фермеров показывают: стоит такой лентяй, оглядывает просторы. Или пиво в баре потягивает. Я однажды отцу сказал, что у них на это нет времени! И он согласился. От такой жизни многие просто умерли бы. Вот мы, городские неженки, радоваться должны, что работаем в теплых офисах.
Нет, в такую погоду лучше дома сидеть. А мы едем в отцовской машине по окружной дороге. Я за рулем. Направляемся к новой больнице в Маленькой Франции. Молчим. Тишина угнетает маму, она говорит что-то про снег на холмах в Пентландсе. Кэролайн на заднем сиденье уткнулась в книгу, будто не слышит. Но мама не сдается:
— Интересно, будет ли еще сегодня снег? Похоже, тучи опять собираются…— Она косится на меня.— Извини, сынок. Ты за рулем, не буду отвлекать. А вот Кэролайн могла бы и поддержать разговор!
Сестра гневно отдувается, шлепает книгу на колени.
— Нам этот текст в институте задали, мам! Я и так не успеваю. Хочешь, чтобы меня отчислили?
— Ну что ты… Нет, конечно.
Голос у матери виноватый, она знает: отцу приятно, что Кэролайн хорошо учится.
По идее, к Рождеству на ферме становится легче; прежде так и было. Но теперь все по-другому.
Надо тщательно подумать, на ком жениться. Тут поспешность не нужна. Я сократил список до пяти кандидатур:
Энн
Карен
Маффи
Элли
Цилия
Энн нежна и надежна, но мне больше нравится Карен, потому что у нее мирный характер. Маффи тоже ничего, однако что-то в ней сквозит нехорошее. Таких женщин отец называет темными лошадками… Элли, конечно, чертовски хороша! Да и Цилию не хочется отвергать, хотя… если уж кого и вычеркивать, то в первую очередь ее.