Заменил Майкла Фурье Зиг Заннинс. Никро не имел под рукой зеркала, но подозревал, что после спарринга с зульфакарцем вид у него не очень. Альбинос напротив — дышал весельем, нетерпением, и каким-то не совсем здоровым азартом.
— Ну что повеселимся? — плохо скрывая восторг, подмигнул снайперу Заннинс.
Никро хмуро сплюнул слюну, отмечая, проступивший металлический привкус крови. Локк неохотно встал в боевую стойку, оценивающе смотря на белоголового. В снайпере пузырилось чувство легкого презрения к этому человеку, который, казалось, получал удовольствие лишь от единственной вещи в мире — драк.
Зиг громко улюлюкнув бросился в бой.
“Зиг Заннинс. Загадочный альбинос, что появился в Алькурд Пардес в этом году. Сразу зачислен на итоговый курс обучения. Какие же у него должны быть связи, чтобы провернуть подобное? Мой отец — хренов главный генерал одной из трёх стран, что принято именовать “сверхдержавами” и то не смог бы провернуть подобное. А ведь, между тем, “блат” на лицо! Зиг не разбирается ни в политологии, ни в тактике, ни в дипломатии, ни даже в мировой истории. Его теоретические знания ограниченны базовой школьной программой, однако навыки рукопашного боя гораздо выше, чем у любого из группы № 36. Даже Рен, проведший в тренировках и потасовках по меньшей мере половину своей сознательной жизни не сможет сейчас показать подобного уровня, даже если будет лезть из кожи вон. Да кто же он такой этот альбинос? Ещё эта его сестра…”
Стоило всего на миг ослабить внимание, как Зиг наградил оппонента серией увесистых тумаков в верхнюю часть туловища, задевая и уже назревающий синяк — подарок Майкла Фурье — и награждая десятком новых — более мелких, но от этого не менее болезненных. Никро пришлось отступить на несколько шагов от спарринг-партнера. Стиснув зубы, он исподлобья бросил волчий взгляд на Заннинса. Белёсые брови альбиноса поползли вверх, он недоуменно развел руками. Растерянное выражение его лица говорило само за себя: “Так получилось. Не специально. Слишком увлекся”.
— Замена партнера, — решил вдруг Карл Лесанти. — Отрабатываем элементы Рунге. Начинают первые номера.
Скрестив руки на груди, перед Никро предстала Лусинэ Оуян. Кинтиянка холодным змеиным взглядом изучала Локка сквозь щёлочки прищуренных глаз.
Снайпер не придал этому взгляду особого значения и подошел вплотную к девушке. Он нарочито медленнее, чем нужно, чтобы не ошибиться в последовательности действий, попытался исполнить один из хитроумных приемов Рунге. Внезапно Локк с удивлением ощутил, что тонкие девичьи пальцы с неожиданной силой щупалец целесцеры обвили запястье. В колене вспыхнул фейерверк боли, а после этого мир словно спятившие качели сделав оборот, перевернулся. Снайпер растянулся на земле.
Лежа на спине, он недвусмысленно недоумевающим взглядом взирал на кинтиянку. Хорошо, что он не мог видеть в этот момент собственного лица. Оно было настолько глупым, что Никро предпочел бы застрелиться на месте со стыда.
— Но ты же слышала! Мы должны были отработать элементы Рунге, — возмутился Локк, поспешно вскакивая и отряхиваясь.
— Вот ещё, — фыркнула девушка, отворачиваясь. — Мыши не кусают кошек!
“Да что с ней такое? Вечно высокомерна и ведет себя зачастую не менее странно и нелюдимо, чем Фурье. Иногда, пожалуй, даже может дать ему в этом фору. В бою с целесцерой проявила себя храбро, но лишь из-за этого не стоит снимать с нее подозрений. Уж слишком непонятный бульон варится у нее в голове. Вполне возможно, что у Лусинэ нашлись какие-нибудь мотивы желать смерти Келе.”
Нормального спарринга с надменной кинтиянкой у снайпера так и не состоялась. Следующим по очередности оказался Траст. Рен уже взмок, щеки его раскраснелись, глаза лучились огоньками радости. Он действительно получал удовольствие от происходящего, получал удовольствие от того, что у него получается хорошо, что придает ему уверенности в себе. Рыжие волосы были закреплены налобной повязкой, чтобы не лезли в глаза, и оттого ещё более хаотично, чем обычно, торчали в разные стороны.
“Рен Траст. Вспыльчивый бунтарь. Такие, как он есть, наверное, в любых учебных заведениях. Вечно влипающий в невероятные истории, вечно нарушающий дисциплину. О нём знает каждый преподаватель, но… и он знает каждого из них. Не без таланта и не без обаяния, что и помогает ему оставаться в стенах Академии. Всем поведением показывая насколько он презирает любые правила, Рен, по-видимому, считает, что преподаватели ограничивают его свободу. Он вполне мог затаить зло за что-то на Келу. Траст вспыльчив, но решился бы он на попытку убийства?”