Снайпер нахмурил брови. С плохого качества фотографии на него смотрел слегка седоватый мужчина с волевым подбородком и серьёзным взглядом. Лицо казалось смутно знакомым, но всплывать из глубин памяти не желало.
— Кто это? — спросил Никро, не сумев отыскать ответ в своей голове.
— Ричард Ривз! — воскликнула Найа. Таким тоном, словно была убеждена в том, что одногруппник знает это имя.
Чувствуя себя идиотом, Никро развёл руками.
— Это один из главных врачей Пардес. Он специалист в области… Не помню, как это называется, с мозгом что-то связано. Зиг водил к нему Лилиан каждую неделю. Я как-то провожала их. Хайн! Зиг и не подозревал, что тот продолжал наблюдения и опыты!
— Думаю, он был гораздо более осторожен, да и не проводил с Лилиан так уж много времени, но… — Никро потупился. — Она всё равно была у них под колпаком.
— Зиг думал, что сумел укрыться, а оказывается Лилиан могли увезти в любой момент и не делали этого лишь потому, что были уверены в своей силе? — Найа растерянно пробормотала эти слова. Она будто чувствовала себя виноватой в том, что не сумела раскусить подставного доктора.
— Не совсем, — подал голос Никро, внимательнее присмотревшись к распечаткам. — “В соответствии с инструкцией объект ноль-один должен находиться под наблюдением до зимнего солнцестояния. В течение следующих за этой датой двух недель наблюдается пик пара-магической совместимости. К этому времени необходимо добиться критического содержания препарата ZT-28 в организме.”
Стены пошатнулись. Резкий толчок больше напугал, чем выбил пол из-под ног. Найа пошатнулась, Никро ухватил её за руку, не дал упасть.
— Видите, я же говорил! — жалобно воскликнул очкарик.
— Что это? — скорее растеряно, чем испуганно спросила фатосинка.
— Похоже на взрыв, — бросил Локк. — Что думаешь?
Найа кивнула.
— Надо идти. Мы и так задержались.
Крик Зига не смог остановить неизбежного. Запрокинув голову, Лилиан проглотила лекарство даже не поморщившись. Сколько её помнил Зиг — так было всегда, даже в детстве, когда его самого воротило от горьких порошков и пилюль.
Сначала показалось, что ничего не изменилось. Лилиан медленно повертела головой, точно разминая затёкшую шею, неожиданно замерла. Решительный взгляд кроваво-красных глаз обжёг Зига, словно пощёчина. С того самого момента, как сестра снова оказалась с ним, Зиг каждый день боялся увидеть то, что открылось ему сейчас. В глазах Лилиан горели гнев и ненависть, боль смешанная с обидой и невыносимое одиночество. В уголках глаз блеснула вода, девушка скорчила злую гримасу и отвернулась, чтобы Зиг не увидел её слез.
В этот момент всё и случилось.
Слабое до того сияние, окутывающее девушку, вспыхнуло с силой тысячи ламп. Зиг зажмурился. Даже сквозь веки свет резал глаза, въедался в мозг, распыляя внутри головы жуткую боль. Пытка продлилась недолго. Место нестерпимой белизне уступила темнота — сетчатка не сразу восстановила свои функции.
Стоило Зигу хоть немного начать различать силуэты и очертания, как в лицо ударил порыв морозного ветра, мгновенно осушивший глаза. Заннинс отвернулся, поднял руки, в нелепой попытке закрыться. В ушах грозно засвистело. Ураган набирал силы, с каждым мигом становился громче, влезал в самое ухо.
Зиг почувствовал, как по земле скользит его ступня. Заннинс отступил, пытаясь поймать равновесие, но не удержался и плюхнулся на задницу.
В секунду буря стихла. Зиг разлепил глаза. Мир предстал в потемневших мутно-сероватых красках. Дети притихли. Все без исключения лежали на земле, точно так же как и Зиг, не сумев удержаться на ногах. Кто-то жалобно поскуливал, но рёва, который стоял до этого, не было. Дети словно забыли о своих ожогах, удивлённые и испуганные, смотрели вверх.
Волнуясь за друзей, Зиг обернулся. Недалеко от него пыталась встать Лусинэ. Тагирон подбежавший к ней, присел на колено. Странно, но кинтиянка даже не пыталась оттолкнуть О’Хейла, её узкая ладонь с силой сжимала локоть парня.
Только в этот момент Зиг заметил, что и Тагирон и Лусинэ замерев, смотрят в потолок. Недоумевая, что же так могло поразить всех окружающих, Заннинс запрокинул голову.
Потолка не было.
Над головой чернели густые ночные облака, слегка опалённые рыжими отливами огней большого города.
Это не зрение подводило Заннинса, рисуя всё вокруг в тёмных тонах. Просто больше не было источников того “почти солнечного” света, а искусственному приветливо-голубому небу на смену пришло настоящее — жутковатое и тёмное.