— Может, там еще что новое случилось? — сказал Доневен.
Первые двое ребят уже добежали до толпы у барьера и, дергая взрослых за руки, что-то им громко, взахлеб толковали.
— Похоже на то, — сказал я.
A few of the crowd started back down the road, walking to start with, then breaking into a trot, heading back for town.
As they came close, Donovan darted out to intercept them.
“What's the matter?” he yelled. “What's going on?”
“Money,” one of them shouted back at him. “Someone's found some money.”
Кое-кто из толпы повернулся и заспешил обратно к Милвиллу, сперва скорым шагом, а там и бегом.
Когда они были уже совсем близко, Билл Доневен рванулся им наперерез.
— В чем дело? — крикнул он. — Что стряслось?
— Деньги! — закричали в ответ. — Кто-то нашел деньги!
By now the whole crowd had left the barrier and was running down the road.
As they swept past, Mae Hutton shouted at me,
“Come on, Brad! Money in your garden!”
Money in my garden! For the love of God, what next?
Теперь уже вся толпа неслась во весь дух во шоссе к городу. Мэй Хаттон на бегу крикнула мне:
— Скорей, Брэд! У тебя в саду деньги!
— Деньги у меня в саду? Еще чего?!
I took one look at the four men from Washington, standing beyond the barrier. Perhaps they were thinking that the town was crazy. They had every right to think so.
I stepped out into the road and jogged along behind the crowd, heading back for town.
Я мельком глянул на тех четверых из Вашингтона, они стояли за барьером и смотрели вслед толпе. Решили, наверно, что весь Милвилл просто спятил. Да и как не решить.
Я ступил с обочины на шоссе и рысцой пустился вдогонку за остальными к городу.
19
When I came back that morning I had found that the purple flowers growing in the swale behind my house, through the wizardry of that other world, had been metamorphosed into tiny bushes. In the dark I had run my fingers along the bristling branches and felt the many swelling buds. And now the buds had broken and where each bud had been was, not a leaf, but a miniature fifty-dollar bill!
Len Streeter, the high school science teacher, handed one of the tiny bills to me.
“It's impossible,” he said.
Когда я под утро возвратился из чужого мира, оказалось, что этот мир каким-то непонятным колдовством превратил лиловые цветы, которыми заросла сырая низинка позади моего дома, в маленькие кустики. В темноте я провел пальцами по торчащим во все стороны прутикам и нащупал множество набухших почек. А теперь почки лопнули — и распустились не листья, а крохотные банковые билеты по пятьдесят долларов!
Лен Стритер, здешний учитель естественной истории, протянул мне один такой билетик.
— Это просто невозможно! — сказал он.
And he was right. It was impossible. No bush in its right mind would grow fifty-dollar bills—or any kind of bills.
There were a lot of people there—all the crowd that had been out in the road shouting at the senator, and as many more. It looked to me as if the entire village might be there. They were tramping around among the bushes and yelling at one another, all happy and excited. They had a right to be. There probably weren't many of them who had ever seen a fifty-dollar bill, and here were thousands of them.
Ну, еще бы! Конечно же, невозможно! Ни один куст в здравом уме и твердой памяти не отрастит вместо листьев банкноты по пятьдесят долларов и вообще какие бы то ни было денежные купюры.
В саду было не протолкаться — сюда набились все, кто на шоссе препирался с сенатором, и еще куча народу. Чуть ли не весь Милвилл сбежался. Толклись вокруг каждого кустика, орали, перекликались в полном восторге. И не диво. Почти никто из наших отродясь не видывал бумажки в пятьдесят долларов, а тут их были тысячи.
“You've looked close at it,” I asked the teacher. “You're sure it actually is a bill?”
He pulled a small magnifying glass out of his shirt pocket and handed it to me.
“Have a look,” he said.
— Поглядите-ка повнимательней, — сказал я учителю. — Это и правда настоящие деньги? Вы уверены?
Лен Стритер вытащил из нагрудного кармана маленькую лупу и протянул мне:
— Смотрите сами.
I had a look and there was no question that it looked like a fifty-dollar bill—although the only fifty-dollar bills I had ever seen were the thirty of them in the envelope Sherwood had given me. And I hadn't had a chance to more than glance at those. But through the glass I could see that the little bills had the fabric-like texture one finds in folding money and everything else, including the serial number, looked authentic.
Я посмотрел — спору, нет, очень похоже на билет в пятьдесят долларов, хоть я и сам видел такие только раз в жизни — те тридцать штук, что дал мне в конверте Шервуд. Тогда я их особенно не рассматривал, так, глянул мельком — и все. Но в лупу видно было, что бумага у этих билетиков точь-в-точь как у настоящих денег, и все остальное тоже, не отличить — и номер и серия на месте.
And I knew, even as I squinted through the lens, that it was authentic. For these were (how would one say it—the descendants?) of the money Tupper Tyler had stolen from me.
I knew exactly what had happened and the knowledge was a chill that bit deep into my mind.
“It's possible,” I told Streeter. With that gang back there, it's entirely possible.”
И, разглядывая их в лупу, я понял: они и правда настоящие. Это — как бы поточнее выразиться? — прямое потомство тех денег, которые вытащил у меня Таппер Тайлер.
Я понял, что произошло, и меня взяла горькая досада.
— Очень может быть, — сказал я Стритеру. — С той шайкой все может быть.
“You mean the gang from your other world?”
“Not my other world,” I shouted. “Your other world. This world's other world. When you get it through your damn thick skulls...”