— А так вы не злоупотребили моими услугами?
— Н-ну, отчасти... Нам была необходима чья-то помощь. Чрезвычайно важно было переправить этот механизм в ваш мир. Как только вы ознакомитесь с нашими планами...
“I don't care about the pattern,” I said angrily. “You tricked me and you admit you tricked me. That's a poor way to start negotiations with another race.”
“We regret it greatly. Not that we did it, but the way we did it. If there is anything we can do...”
“There's a lot that you can do. You can cut out horsing around with fifty-dollar bills...”
“But that's repayment,” wailed the voice. “We told you you'd get back your fifteen hundred. We promised you'd get back much more than your fifteen hundred...”
— Плевать мне на ваши планы! — обозлился я. — Вы меня обманули и сами в этом признаетесь. Хорош способ завязывать отношения с другим народом!
— Мы крайне об этом сожалеем. Не о том, что именно сделано, но о том, как сделано. Если мы можем быть чем-либо полезны...
— Очень даже можете. Первым делом прекратите это жульничество с деньгами на кустах.
— Но это же вознаграждение! Мы ведь говорили, что вернем вам полторы тысячи долларов. Мы обещали, что вы получите не полторы тысячи, а гораздо больше...
“You've had your readers read economic texts?”
“Oh, certainly we have.”
“And you've observed, for a long time and at first hand, our economic practices?”
“As best we can,” the voice said. “It's sometimes difficult.”
— Вы когда-нибудь просили ваших чтецов читать вам книги по экономике?
— Ну, разумеется!
— И вы что же, сами долгое время наблюдали за тем, как строится наша экономика?
— В меру своих сил. Иногда понять очень трудно.
“You know, of course, that money grows on bushes.”
“No, we don't know that, at all. We know how money's made. But what is the difference? Money's money, isn't it, no matter what its source?”
“You couldn't be more wrong,” I said. “You'd better get wised up.”
— Конечно, вам известно, что деньги растут на кустах.
— Нет, ничего такого нам не известно. Мы только знаем, как они делаются. Но какая разница? Деньги есть деньги, откуда бы они ни исходили, — разве не так?
— Вы глубоко ошибаетесь, — сказал я. — Вам следует получше ознакомиться с этим вопросом.
“You mean the money isn't good?”
“Not worth a damn,” I said.
— Разве наши деньги не годятся?
— Ни черта не стоят ваши деньги.
“We hope we've done no wrong,” the voice said, crestfallen. I said, “The money doesn't matter. There are other things that do. You've shut us off from the world and we have sick people here. We had just one poor fumbling doctor to take care of them. And now the doctor's sick himself and no other doctor can get in...”
“You need a steward,” said the voice.
— Надеемся, что мы никому не причинили вреда, — удрученно промолвили Цветы.
— Деньги — это не так важно, — сказал я. — Есть вещи поважнее. Вы отрезали нас от окружающего мира, а у нас тут есть больные. И на весь город только один врач, несчастный старик, не бог весть какой мастер своего дела. Сейчас он и сам заболел, а другие врачи по вашей милости не могут к нам попасть.
— Вам нужен распорядитель.
“What we need,” I told them, “is to get this barrier lifted so we can get out and others can get in. Otherwise there are going to be people dying who don't have to die.”
“We'll send a steward,” said the voice. “We'll send one right away. A most accomplished one. The best that we can find.”
“I don't know,” I said, “about this steward. But we need help as fast as we can get it.”
“We,” the voice pledged, “will do the best we can.”
— Нам нужно избавиться от барьера, чтобы мы могли, если надо, выбраться из Милвилла, а приезжие могли попасть к нам. Иначе неизбежно умрут люди, которых ничего не стоит спасти.
— Мы пришлем распорядителя, — был ответ. — Сейчас же пришлем. Величайшего знатока. Самого опытного, самого лучшего.
— Насчет распорядителя не знаю. Но нам нужна помощь, да поскорее.
— Мы сделаем все, что в наших силах, — пообещали Цветы.
The voice clicked off and the phone went dead. And suddenly I realized that I'd not asked the most important thing of all—why had they wanted to get the time machine into our world?
I jiggled the connection. I put the receiver down and lifted it again. I shouted in the phone and nothing happened.
I pushed the phone away and stood hopeless in the room. For all of it, I knew, was a very hopeless mess.
Голос умолк, в трубке все заглохло. И вдруг я спохватился, что не спросил о самом главном: для чего им понадобилось перебросить к нам «машину времени»?
Я постучал по рычагу. Положил трубку, снова снял. Стал кричать, звать — все без толку.
Оттолкнув аппарат, я растерянно остановился среди комнаты. Безнадежно, ничего тут не добьешься.
Even after years of study, they did not understand us or our institutions. They did not know that money was symbolic and not simply scraps of paper. They had not, for a moment, taken into consideration what could happen to a village if it were isolated from the world.
They had tricked me and had used me and they should have known that nothing can arouse resentment quite so easily as simple trickery. They should have known, but they didn't know, or if they knew, had discounted what they knew—and that was as bad or worse than if they had not known.
Столько лет они нас изучали — и все равно не понимают ни нас самих, ни того, как устроено наше общество. Они до сих пор не поняли, что деньги — не просто клочок бумаги, а символ. Они даже не задумывались над тем, что может случиться с городом, начисто отрезанным от мира.
Они меня обманули, воспользовавшись мною как слепым орудием, а им следовало бы знать, что никакая иная обида не вызывает такой злости и досады, как обман. Они должны бы это знать, но не знали, а может, и знали, да отмахнулись, как от мелочи, от пустяка, — и это еще хуже!