All Flesh is Grass [Роковая кукла, параллельный перевод]

Я приблизил бинокль к глазам и начал настраивать его до тех пор, пока не засек движение.

At first it was no more than a moving blur, but slowly it grew in size and separated. Horses?
Сперва я увидел передвигающееся пятно, оно медленно увеличивалось, потом распалось. Лошади?

I wondered. It didn't make much sense that there'd be horses here, but that was what they looked like.
Я был изумлен. Как ни странно, но это были именно лошади.

White horses running toward us-if there were horses, of course they would be white!
К нам скакали белые лошади — ведь если здесь и есть такие животные, то они, конечно, должны быть белыми! 

But very funny horses and, it seemed, with very funny feet, not running the way a normal horse would run, but with a crazy gait, rocking as they ran.
— и, к тому же, очень забавные лошади. Они бежали необычно, не так, как бегают лошади, они двигались неустойчивым аллюром, забавно раскачиваясь.

As they came closer I could make out further detail. They were horses, all right.
Когда они приблизились, я смог лучше разглядеть их. Это действительно были лошади.

Formalized horses-pert upright ears, flaring nostrils, arched necks, manes that rose as if the wind were blowing through them, but manes that never moved.
Настоящие лошади — изысканно стоящие уши, изогнутые шеи, раздутые ноздри, и даже гривы, хоть и неподвижные, но как будто вздыбленные ветром.

Like wild running horses some crummy artist would draw for a calendar, but keeping the set pose the artist had given them, never changing it.
Подобные изображения обычно помещают на календарях, где лошади застывают навеки в позе, выбранной для них художником.

And their feet? Not feet, I saw. Not any feet at all, but rockers.
А их ноги? Нет же, не ноги, заметил я. Совсем не ноги, а полозья.

Two pair of rockers, front and rear, with the front ones narrower so there'd be no interference as the horses ran-reaching forward with the rear pair and, as they touched the ground, rocking forward on them, with the front pair lifted and reaching out to touch the ground and rock in turn.
Две пары полозьев — передняя и задняя, и когда лошади бежали, они поочередно касались ими земли — то раскачивались на передней, более узкой паре, то на задней.

Shaken, I lowered the glasses and handed them to Sara.
В недоумении я опустил бинокль, передал его Саре (Это что-то, во что вы не поверите.) и продолжал наблюдать за приближающимися лошадьми.

“This,” I said, “is one you won't believe.”
Она приложила бинокль и посмотрела на приближающихся лошадок.

Их было восемь, и все они были белые, похожие друг на друга так, что их нельзя было различить.

She put the glasses up and I watched the horses coming on.

There were eight of them and they all were white and one was so like the other there was no telling them apart.

Sara took down the glasses.
Сара убрала (опустила) бинокль.

“Merry-go-round,” she said.
— Карусель, — сказала она.

“Merry-go-round?”
— Карусель?

“Sure. Those mechanical contraptions they have at fairs and carnivals and amusement parks.”
— Вот именно. Такая хитрая механическая штуковина, на ярмарках, или карнавалах, или в луна-парках.

I shook my head, bewildered. “I never went to an amusement park,” I told her. “Not that kind of amusement park. But when I was a kid I had a hobbyhorse.”
Я отрицательно покачал головой.

The eight came rushing in, sliding to a halt. Once they halted, they stood rocking gently back and forth.
— Я никогда не был в луна-парке. Но когда я был ребенком, у меня был конь-качалка.

Восемь лошадей стремительно приблизились и постепенно остановились. Даже на месте они продолжали слабо раскачиваться вперед и назад.

The foremost of them spoke to us, employing that universal space argot that man had found already in existence when he'd gone into space more than twenty centuries before,
Стоящая впереди лошадь начала вещать на межкосмическом жаргоне. Этот язык уже существовал, когда человек более двадцати веков назад появился в космосе.

a language composed of terms and phrases and words from a hundred different tongues, forged into a bastard lingo by which many diverse creatures could converse with one another.

Он был составлен из терминов, фраз и слов, выбранных из сотни различных языков и в конце концов превратился в подобие тарабарщины, но при его помощи существа, не похожие друг на друга, все же получили возможность общаться.

“We be hobbies,” said the horse. “My name is Dobbin and we have come to take you in.”
— Мы — лошади-качалки, — сказала лошадь. — Меня зовут Доббин, и мы пришли, чтобы забрать вас с собой.

No part of him moved. He simply stood there, rocking gently, with his ears still perked, his carven nostrils flaring, with the nonexistent breeze blowing at his mane.
Пока Доббин говорил, не дрогнула ни одна частица его тела. Он просто стоял перед нами — уши стоймя, точеные ноздри, развевающаяся на несуществующем ветру грива.

I got the impression, somehow, that the words he spoke came out of his ears.