Или… Или это мне тоже приснилось? Я подобрал валяющийся на кровати детектив. Эту книгу я взял с собой, чтобы было что почитать в свободное время, но из-за строевой подготовки и нарядов она так и пролежала на дне моей сумки. Я ещё с горечью усмехнулся, что единственная возможность почитать подвернулась буквально накануне битвы. Я перелистывал страницы. Да, уже начал читать. Американский детектив, выдающий себя за знатока Азии, всплыл в памяти и снова поделился исключительно полезными знаниями относительно зелёного чая. Но если высадка только завтра, откуда мне знать сюжет?..
Я окончательно запутался.
— Ну, ты это… Не заморачивайся особо по поводу операции.
— Ты серьёзно?
— Для тебя выжить и вернуться, не выстрелив никому из наших в спину, — уже твёрдая четвёрка. Так что не накручивай себя.
— Эх…
— Иначе космические сигналы грохнут тебя раньше, — с этими словами Ёнабару сложил из пальцев пистолетик и направил его себе в висок.
Моего предшественника отправили в запас из-за помешательства. Якобы сигналы из космоса, которые он начал ловить, рассказали ему, что человечество обречено. Хреново слышать голоса, особенно если ты бронепехотинец Объединённой армии обороны. В общем, такие потери в наших рядах тоже есть, хоть их значительно меньше, чем боевых.
На войне здоровое тело и здоровый дух одинаково важны. И если у меня, только что прибывшего на передовую базу, уже начались галлюцинации, это тревожный сигнал для моей кукушки.
— Но вообще, я вот что тебе скажу: тот, кто на войне не сходит с ума, самый псих и есть, — заявил Ёнабару.
— Не запугивай новобранца.
— Ты посмотри на Феррела — сразу всё поймёшь. Чтобы выжить, нужно потерять что-то человеческое. Увы, моя благородная чувствительная натура не рождена для поля битвы.
— Сержант — хороший мужик.
— Я не говорю, что он плохой или хороший. Я про то, что у него сердце из вольфрама, а мозг, пока он бицепсы качал, совсем усох.
— Хорош его говном поливать!
— Может, ты ещё скажешь, что и Безбашски — человек?
— Ну, как бы…
Сержант объявился ровно в тот момент, когда мы начинали в тысячный раз перемывать кости Рите. Бартоломеу Феррел — ответственный сержант нашего взвода, ветеран, переживший множество битв, и, по сути, человек, на котором держится весь отряд. То есть на семьдесят процентов он — заботливый отец полка, на двадцать — охеревший физрук, а на остальные десять — сплав высокоуглеродистой стали. Феррел обвёл нас хмурым взглядом и помрачнел ещё сильнее, как только увидел пачку признаний в руках Ёнабару.
— Это ты прокрался в ССС?
— Так точно! — без запинки ответил тот.
Бездельничавшие на других койках солдаты быстро попряталась под одеяла, словно невезучие тараканы, заметившие банку инсектицида. Они прекрасно знали, что такое выражение на лице сержанта означало лишь плохие новости.
— Неужели охрана подняла тревогу?.. — спросил я у Феррела, морщины на лбу которого уже напоминали слой брони. Именно это случилось в моём сне: пока Ёнабару и остальные залезли в ССС, на базе, к их несчастью, случился переполох. Из-за этого охрана обнаружила пропажу алкоголя не после окончания операции, а сразу.
— Ты-то откуда знаешь?
— Ну, я так… догадался.
— Что случилось? — спросил Ёнабару.
— Какой-то мудак накосячил. Не из ваших, но в девять ноль-ноль всем приказано собраться на первой прибрежной тренировочной площадке в форме номер четыре. Передай остальным.
— Вы прикалываетесь, что ли? Какая ещё физподготовка за день до операции?
— Приказ понятен, капрал?
— Так точно! Сбор в форме номер четыре на первой прибрежной тренировочной площадке в девять ноль-ноль! Но, сержант, «штурм Грузии» происходит каждый раз. Откуда вдруг сейчас претензии?
— Ты точно хочешь знать? — Феррел уставился на нас таким взглядом, что я нервно сглотнул.
— Конечно! Это ведь пиздец какой-то!
— Вот и выясни.
— Сержант, постойте!
Феррел остановился, сделав три идеальных строевых шага.
— Хоть подсказочку, а? — настаивал Ёнабару, прячась с кипой признаний за стальными трубами.
— Генерал-майор оскорбился дырявой охраной нашей базы. Ни я, ни ротные тут ничего не можем сделать. Забей.
— Может, он хочет, чтобы мы выполняли упражнения для повышения командного духа? — предположил я.
— Не будь дебилом, какая ещё магия дружбы за день до операции?!
На самом деле я уже знал, что случилось. Причём тоже благодаря сну. После серии поражений последних полутора лет, начавшихся с разгрома сухопутной операции на Окинаве, японцам Объединённой армии обороны позарез нужно отбить у врага остров Котоиуси, расположенный недалеко от берегов полуострова Босо. Если противник там закрепится, ему откроется прямая дорога на Токио. Конечно, Император и правительство уже эвакуировались в Нагано, но Токио по-прежнему оставался важным экономическим центром. В штабе прекрасно понимают, что от успеха этой операции зависит само существование Японии, поэтому войска усилили двадцатью пятью тысячами бронепехотинцев и самыми мотивированными офицерами, которые сейчас заполнили передовую базу «Флауэрлайн»[1] на полуострове Босо. Более того, командование запросило поддержку американского спецназа, хотя до этого на Окинаве отказалось от предложенной помощи.
1
В честь шоссе, идущего по побережью полуострова Босо. Название переводится как «Цветочная линия» — шоссе так названо, потому что на его обочине высажены цветы.