У Локи истек контракт с Марией, и дико соблазнительна была перспектива оставить все как есть. Лежать в кровати, пока не кончатся деньги и наркотики. Жалеть себя, забыть, как выглядит гитара. Черновики, разбросанные везде по квартире, Локи собрал и спрятал подальше, чтоб не мозолили глаза, напоминая о собственной никчемности. Тогда он мог бы сочинить только что-то вроде «Как же я хочу сдохнуть» под аккомпанемент из одного-единственного аккорда. Это бы стало хитом среди суицидников. Толпа на концерте вторила бы ему: «Сдохнуть, сдохнуть». А потом все закончилось бы массовым самосожжением, переплевывающим любые религиозные секты.
От мысли о сцене Локи было страшно. Каждый раз, закрывая глаза, он представлял, как кто-то из толпы стреляет в Тора. В интернете даже висело видео, но Локи ни за что на свете не стал бы его открывать. Стрелка так и не нашли. Он ходил по улицам Сиэтла и, возможно, готовил новое покушение.
У Локи не хватало сил даже злиться. Он просто гнил, упиваясь героином в качестве обезболивающего. Проблема была в том, что даже героин не мог заставить горе отключиться. По крайней мере, не на двадцать четыре часа в сутки.
Локи снился Тор, но понял, что сходит с ума, Локи только тогда, когда он начал видеть его наяву. Галлюцинации от наркотиков всегда приходили размытыми, абстрактными или даже пугающими. Но они никогда не казались настолько реальными.
Тор просто стоял на пороге комнаты и молчал, не улыбаясь, не хмурясь, не выражая вообще никаких эмоций. Локи вспомнился Уэйд и голоса, которые тот слышал. Локи вспомнился Тони, который с таким омерзением говорил о сумасшедших. Единственный человек, к кому Локи мог бы обратиться, даже слушать его бы не стал.
Локи так и сидел в оцепенении, стараясь не смотреть на дверь и боясь, что Тор наконец-таки заговорит. Скажет, что Локи даже трубку не взял, пока он истекал кровью. Скажет, что Локи даже не попытался отговорить его от этого дурацкого тура, хоть и знал, что Тор сам не горит желанием ехать. Скажет, что он, Локи, виноват. Что его, Локи, должны были пристрелить, потому что какая разница, кома или это?
Наркотический бред, длящийся месяцами.
Локи до сих пор не знает, как в тот период остался жив, как, преодолев все страхи, позвонил Тони. Вообще-то, Тони первый вышел на связь, задолго до этого, услышав о том, что случилось, но Локи, не желая с ним разговаривать, сказал: «Со мной все в порядке». Уже позже, в день, когда Локи слишком сильно накрыло, он набрал номер и прохрипел, то ли от слез, то ли от ужаса: «У меня в квартире Тор, которого здесь нет. Я под кайфом. И нет, со мной не все в порядке».
В тот момент Локи наконец-то понял, что ему нужна помощь.
Когда тебя ломает, ты не хочешь ничего, кроме дозы. Даже если скажут, что она тебя убьет, ты с горящими глазами воткнешь шприц себе в вену, не задумываясь. Метадон должен облегчить страдания, избавить от ломки. И все обещали, что слезать с него гораздо проще.
Сравнивать было особенно не с чем, потому что резко бросать героин Локи даже не пытался, но день, когда он покончил с метадоном, стал преисподней, развернувшейся на земле.
Многие наркоманы, проходящие метадоновую терапию, посещают пару раз в день аптеку и получают там заветную дозу по рецепту. А как только терапия заканчивается, они запираются дома и проходят все эти муки самостоятельно.
Локи знал, что не сможет. Он просто кинулся бы обзванивать старых приятелей, у которых достал бы все, что угодно. Не осмелившись проверять силу воли в такой переломный момент, Локи предпочел остаться запертым в реабилитационном центре.
Только правда была в том, что с тех пор каждый день — чертова проверка силы воли.
И единственное, что помогало ему держаться, это музыка.
Возвращаться к карьере после перерыва было нелегко, но у Локи оставались преданные фанаты. Конечно, кто-то говорил, что его песни прошлый век. У поклонников короткая память. В один день они прыгают и визжат в зале, через месяц уже не помнят, кто ты такой, а через год не узнают и мотива.
Локи прекрасно понимал, что он не Фредди Меркьюри, чтобы его обожали десятилетиями, и за годовой перерыв придется дорого заплатить. Но кое-кто Локи не забыл. Когда он вышел на связь с Грандмастером, тот чуть ли не подпрыгивал от восторга. Впоследствии Локи выяснил, что это стиль у него такой: восхищаться всем подряд. И тем не менее, как бы Грандмастер ни восхищался чем попало, хватка у него была. Да такая, что он смог организовать выступление на фестивале, куда Локи не факт, что пустили бы даже в лучшие годы.
Конечно, с Грандмастером были свои сложности. Он любил подворовывать, и за ним приходилось очень тщательно следить. А еще в мире его прозвали рабовладельцем, потому что контракты, на которые он подписывал звезд, были адскими. Многие исполнители буквально оказывались в рабстве, но не Локи — вовремя хватило ума выявить все лазейки.
Это была настоящая сделка с дьяволом. И Локи соврал бы, если бы сказал, что это ему не нравилось.
В жизни Локи больше не было никакого смысла, кроме самовыражения, так что он с радостью отдался этой бешеной игре с Грандмастером, кто кого проведет. Тони даже считал, что они бы вышли прекрасной парой, которая будет обожать и издеваться друг над другом долгие годы, но Локи совсем не мог об этом думать. Где-то глубоко-глубоко в подсознании вечно копошились мысли о Торе. Он больше не приходил в галлюцинациях, но иногда Локи казался в толпе его голос, будто Тор собирался что-то сказать. И только через время Локи понял: Тор сказал все, что ему хотелось. Просто Локи не всегда его слушал.
Впервые Локи осознал это только год назад, когда Тони пригласил его на обед. Они со Стивом находились в ужасно приподнятом настроении, потому что у Питера в Массачусетсе начались каникулы, и он приехал домой. Это был чудесный день. Локи никогда не чувствовал себя чужим в их компании. Он будто стал членом семьи — странное ощущение, которого у него никогда не появлялось в родительском доме. Ближе к вечеру, когда Локи уже попрощался со всеми и сел в машину, дверь внезапно распахнулась, и внутрь залез Питер.
— Ты не против? Тебе все равно по дороге!
Локи вскинул брови, насмешливо спросив:
— Я тебе что, таксист?
Питер разочарованно опустил взгляд и начал выбираться из салона, но Локи ухватил его за рукав.
— Поехали.
Широкая радостная улыбка Питера заставила Локи усмехнуться. Они всю дорогу болтали, пели песни, и почему-то Локи внезапно позавидовал Тони со Стивом. Наверное, это здорово иметь такого сына.
Локи никогда не думал о детях. Возможно, потому что биологические родители его бросили, а приемные относились к нему как попало. Конечно, в последнее время они стали вести себя иначе, видимо, осознав, что другого сына у них уже не будет, но это не то чтобы прибавило Локи веры в отношения между отцами и детьми.
К тому же, с чужими отпрысками всегда проще. Локи улыбнулся, вспомнив, как когда-то давным-давно они с Тором мечтали открыть целую школу. Для таких же детей, которые хотели бы учиться музыке. Теперь эта мысль казалась странной. Конечно, с Тором они уже ничего не откроют, но кто еще мог воплотить его идею в реальность? Пока идеи Тора осуществлялись, он был жив.
Они с Питером доехали до Ист-Сайда. И, на самом деле, Локи было сюда не по дороге, но он был рад скрасить компанию Питеру, которого Хэппи уже достал. Возле нужного дома их поджидал Уэйд. Питер поблагодарил Локи, попрощался, выбрался из машины и кинулся обнимать Уэйда. Все это время Локи наблюдал за ними в ступоре. Он ничего о них не слышал, Тони никогда не упоминал Уэйда в разговорах, но Локи готов был поклясться, что этот изможденный вид и абсолютно лысая голова хорошего не предвещают. Тор всегда сражался за справедливость и организовывал целые фонды по борьбе с раком — Локи же перечислял деньги на благотворительность, потому что так принято. Ему было абсолютно плевать, кто сколько живет. Все мы люди, все умираем: одни раньше, другие позже. Это жизнь, она несправедлива.