Солнечный джинн снова посмотрел на осколок.
- Мрамор ведь тоже нужная вещь, - улыбнулся он. - Представь себе на секунду, что весь твой мир состоит из одних бриллиантов. Туго бы тебе пришлось. Пусть уж лучше мрамор остается мрамором.
Солнечный джинн улыбался, а Алладин был страшно разочарован. Раньше ему казалось, что любой джинн способен делать то, что ему нравится, поддерживая в мире это самое Равновесие так, как ему хочется, и отгонять демонов Тьмы собственным лучезарным светом. Оказалось, наоборот. Чем выше ты поднялся по ступеням могущества, тем сильнее ограничения, которые ты сам на себя и накладываешь.
- Теперь ты понимаешь, - продолжил Солнечный джинн, - что даже этот осколок мрамора, превратившись в бриллиант, может изменить траекторию звезд. От каждого не только моего, но и твоего действия зависит равновесие всего сущего. Земля и море, свет и темнота, звери и растения - все это задумано хорошо и правильно. Тайфун и поступь слона, падение капли дождя и полет шмеля - все тесно связано между собой, все поступает согласно своей природе. Но мне дана Сила, и я не должен поступать безответственно.
- Но тогда, может быть, тебе лучше всего ничего не делать? - спросил Алладин. - Равновесие лучше всего сохранить, не делая ничего. Пусть люди сами решают свою судьбу, даже не зная последствий собственных поступков.
- Не беспокойся об этом. Люди будут совершать по-прежнему и злые, и добрые поступки, потому что легче совершить поступок, чем от него удержаться. Но ты постарайся делать только то, что не сделать не можешь... И прощай!
- Прощай и ты, Солнечный джинн! - ответил Алладин.
Пространство вокруг него заполнилось туманом, и в следующую секунду он очутился под открытым небом на берегу Смеющегося острова.
Глава девятая
ПРИНЦЕССА ТОМАРИС
Сияло ясное утро. Пахло морем, и у Алладина поднялось настроение, чего давненько с ним уже не случалось. Он двинулся к дворцу колдуна и сам не заметил, как стал тихо напевать. Однако вскоре замолчал. Вроде, не произошло ничего особенного, но Алладин вдруг насторожился, даже в горле у него пересохло.
Юноша никогда не обладал даром предвидения, но постоянные сражения выработали в нем инстинкт опасности. Что-то в нем дрогнуло сейчас, напряглось. Он, не раздумывая, достал меч и приготовился к любой неожиданности.
Алладин замедлил шаг, изучая местность, такую тихую и безмятежную в лучах утреннего солнца. Тишина... Лишь высоко в небе кружили чайки. Ветер стих, ни одна травинка не шевелилась. Но Алладин был уверен, что впереди его ждет опасность.
Нечто подобное было с ним и раньше, но никогда чувство опасности не было таким сильным, тем более, что оно все увеличивалось и обострялось.
Впереди показались остроконечные скалы, очертаниями напоминающие клыки чудовищной пасти. Тропа шла как раз между двух таких «клыков». Именно там на тропу из укрытия вышел закованный в броню воин.
Он побежал навстречу Алладину в полном молчании - ни угроз, ни боевого клича. Глухой шлем с заостренным забралом придавал ему вид остроклювой хищной птицы. Это безмолвное нападение казалось каким-то сверхъестественным.
Алладин поднял меч, ожидая противника. Перед ним наверняка был один из слуг Шандагоа, судя по всему, опытный воин. Юноша знал, чем закончится поединок, но решил драться по-настоящему, как его учили Слотар и Горо и как учила его жизнь.
Спокойно и неторопливо он стал в исходную позицию.
Противник с ходу обрушил на юношу первый удар. Алладин легко уклонился и сделал ответный выпад, проверяя реакцию загадочного рыцаря. Тот отвел клинок клинком и в свою очередь нанес скользящий удар.
По первым же движениям рыцаря Алладин понял, что перед ним выдающийся воин, мастер фехтовального искусства. Это не смутило его - тем выше будет цена победы. Странно было то, что противник не произнес ни слова. Его движения и фигура, хоть и закованная в латы, были смутно знакомы юноше.