Алладин всмотрелся туда, куда показывал Золотой Дракон, и невольно вздрогнул. Из воды торчали две огромные, чудовищных размеров, змеиные головы. Головы поднялись выше, и тогда стало ясно, что они принадлежат одному монстру. Гибкие шеи плавно соединялись, на миг мелькнули ярко-красные плавники, затем головы повернулись и четыре глаза полыхнули желтым пламенем: речной змей заметил свою добычу.
– Вот это урод! Налегай на весла! – закричал Дианор. – Заклинание Королевы Туманов расшевелило глубины, и сейчас можно увидеть такое, чего ты еще не видел на своем веку!
Алладин отчаянно греб к берегу, однако скорость чудовища была значительно выше. Юноша понял, что не успеет выбраться на берег. Он бросил на дно лодки весла и выхватил кинжал.
– Греби! – закричал Дианор, взлетая с кормы. – Это только в пословицах две головы лучше, чем одна, а на деле все наоборот!
Золотой Дракон полетел на встречу двухголовому змею и скользнул в сторону в нескольких сантиметрах от его правой головы. Огромная пасть разинулась, блеснули треугольные зубы, но, когда челюсти сомкнулись, Золотой Дракон был уже вне пределов досягаемости.
Первая голова разочарованно зашипела. Желтые глаза не отрываясь следили за мелькающим в воздухе Драконом. Туловище монстра замерло на месте: в то время как левая голова тянулась в сторону юноши, правая клацала зубами, пытаясь дотянуться до Золотого Дракона. Получая столь противоположные команды, тело змея замерло в нерешительности: красные плавники опустились и длинный хвост перестал вспенивать воду. Наличие двух голов, делающее хищника вдвойне опасным, сыграло с ним плохую шутку: добыча, такая близкая и желанная, ускользала от его клыков.
Берег был уже совсем близко. Сквозь мутную воду просматривалось песчаное дно. Алладин оглянулся. Обе головы речного чудовища уже пришли к согласию. Не обращая никакого внимания на порхающего рядом Золотого Дракона, они вновь устремились за Алладином. Но было уже поздно. Днище лодки заскребло по песку, и юноша выскочил на берег.
Отбежав от берега, Алладин остановился около леса. К его радости, речной змей не стал преследовать его, хотя вполне мог это сделать. Чудовище остановилось в двадцати метрах от берега и замерло на месте, не отрывая горящего взгляда от ускользнувшей добычи.
– Странно все это, – заметил Золотой Дракон, подлетая к Алладину. – Нерешительность этого урода вызывает у меня подозрения. Может, на эти земли наложено какое-нибудь заклятие, которое даже этот змей не может нарушить? Или прибрежная галька ранит ему брюхо?
– Вряд ли, – с сомнением произнес Алладин. – Посмотри, какая у него чешуя. Броня!
– Да черт с ним, пусть себе плавает, лишь бы не лез, – перестал строить предположения Дианор. – Давай лучше поищем что-нибудь съедобное, а то такая суета отнимает массу сил.
Алладин некоторое время задумчиво следил за речным змеем, затем пожал плечами и побрел меж камней в поисках птичьих яиц. От этого занятия его оторвал рев и треск сучьев. Из чащи леса стремительно выскочила олениха, а за ней по пятам гналась стая чешуйчатых существ, отдаленно напоминавших павианов.
Рычащие твари скакали на коротких кривых конечностях, кто на двух, а кто и на всех четырех, не уступая в скорости оленихе. С визгливыми криками они швыряли в убегающую дичь камни.
На глазах Алладина они настигли несчастное животное, повалили на землю и начали рвать на куски. Из-за деревьев появлялись все новые и новые существа, которые тут же присоединялись к пиршеству. Теперь юноше стала ясна нерешительность двухголового монстра: змей опасался вторгаться в охотничьи угодья четырехруких охотников.