Юноша неловко запрыгал, отыскивая пропажу, затем сел на землю и принялся возиться со шнуровкой. И вдруг трава рядом зашевелилась и оттуда поднялась плоская треугольная голова степной гадюки. Золотой Дракон отчаянно заверещал, но Алладин будто окаменел, с ужасом глядя в холодные, безразличные зрачки ядовитого гада. Змея негромко зашипела, голова ее чуть покачнулась, а потом последовал стремительный, неуловимый для глаза бросок вперед, и ядовитые клыки вонзились... в каблук башмака, который Алладин все еще держал в руках.
Откуда-то сверху упала золотая молния, и в следующую секунду все было кончено. Дианор рассек гадюку на части и теперь с интересом следил за тем, как извивается и корчится в агонии обезглавленное туловище.
Алладин засмеялся, натужно, неестественно. Он долго хохотал и был не в состоянии остановиться, хотя от напряжения начало сводить скулы. Усталость, напряжение последних дней, все опасности, лишения и невзгоды, которые ему пришлось пережить, вырвались наружу и потонули в этом раскатистом, неудержимом, совершенно неуправляемом хохоте. Он упал на спину и катался по траве, вытирая слезы. Наверное, через минуту-другую он бы умер от смеха. Впрочем, эта смерть уже не казалась самой жуткой из всех, уготованных ему на пути к Солнечному Камню.
– Ну, будет, будет, – трогательно увещевал юношу Золотой Дракон. – Бедный парень, он совсем спятил... – Дианор испытующе заглянул в глаза юноше. – А может, вернемся?
Алладин, постепенно успокаиваясь, поднялся на ноги и оглянулся. Далеко, на горизонте, там, где чернела полоска Поющего Леса, к небу лениво поднимались клубы дыма. Северные варвары нарушили соглашение. Древний Лес горел, подожженный со всех сторон. Алладин почти физически чувствовал, как стонут и обугливаются тела лесных жителей, как пылают тонкие, изящные руки древесных фей и покрываются копотью белоснежные одежды Королевы.
– Дорога назад для нас закрыта, – горестно вздохнул юноша. Усевшись, он попытался разжать челюсти гадюки. Для этого понадобился кинжал. Осмотрев каблук, Алладин удивленно покачал головой: яд обладал невероятной силой. Кожа на каблуке сморщилась, а местами даже дымилась. Юноша задумчиво посмотрел на останки змеи и достал колчан.
– Нет худа без добра, – философски заметил Дианор, наблюдая, как его хозяин окунает наконечники стрел в ядовитые железы гадюки.
Они пошли дальше. Несколько раз приходилось возвращаться назад и искать путь в обход болота. По-прежнему вокруг шелестела сухая бурая трава, изредка попадались кусты. Алладин двигался к холмам, возвышавшимся на линии горизонта.
Уже вечерело, когда юноша остановился под невысоким деревом на вершине красноватого, глинистого холма. Местность дальше менялась: непрерывной цепочкой тянулись невысокие холмы, вершину каждого из них украшало ветвистое дерево с гладкой серой корой, совсем как то, под которым юноша решил остановиться на ночь.
Голодные, усталые, друзья улеглись под деревом, но сон не шел. Ласково трепетала над головой пышная крона. На гибких, покрытых небольшими почками ветвях мягко светились оранжевые листья. Закрыв глаза, Алладин слушал их успокаивающий шорох.
– Не нравится мне это дерево, – мрачно изрек Дианор. – Что оно все шуршит да шуршит? Ветра нет и в помине!
Действительно, ночь была тихая, безветренная, ни одна травинка на земле не шевелилась, и только листья продолжали баюкать друзей своим шепотом. Алладин насторожился. Было ясно: дерево хочет, чтобы они раскисли и забылись тяжелым сном. Он уселся, прислонившись спиной к стволу, и начал пристально следить за происходящим.
А происходило нечто странное. Гибкие, упругие ветви начали медленно, крадучись, опускаться к земле. Юноша оторопел – в повадках дерева чувствовался хищник, опытный, искусный, безжалостный.
Ветви клонились все ниже, некоторые уже касались земли, они нетерпеливо подрагивали и изгибались из стороны в сторону, пытаясь нащупать жертву. Коричневые почки на ветвях раскрылись и оттуда показались крошечные алые лепестки, похожие на губки младенца. Губки жадно раскрывались, сгорая от желания припасть к добыче в смертельном поцелуе. Ветви ощетинились острыми длинными шипами, изогнутыми, словно змеиные клыки.
– Змеиное дерево! – вскричал Дианор. – Не о нем ли рассказывала Королева Поющего Леса? Кровосос! Вампир! Спасайся, хозяин, или оно выжмет тебя без остатка!