Глава двадцатая
ОЗЕРО НЕСБЫВШИХСЯ НАДЕЖД
Алладин вскочил на ноги. Медвяный шар луны поднялся над неровной линией леса и освещал долину своим пепельным светом. Отчетливо хрустнула ветка. Алладин смутно различил в серебряном полумраке огромную черную массу, стремительно приближавшуюся к костру. Вновь раздался сухой хруст. Юноша замер.
Нечто огромное, горбатое и жуткое приближалось к нему резкими прыжками. Круглые зрачки ночного хищника отражали свет костра и горели, как раскаленные угольки. На мгновение чудовище замерло, разинуло пасть, и уже знакомый рев, в котором смешались гнев и злоба, прокатился над замершей землей. У Алладина волосы встали дыбом. С замиранием сердца он ждал, что небеса сейчас обрушатся на него – так силен и раскатист был рев.
Как только эхо в окрестных горах утихло, юноша понял, что в этой ситуации промедление смерти подобно. Он схватил на руки сонного Дианора и подкинул его высоко в воздух.
– Лети! – закричал Алладин. – Спасайся! – А сам, не теряя времени, юркнул в кусты.
Он бежал без оглядки, не разбирая дороги, продираясь сквозь заросли, огибая утесы, перепрыгивая через овраги. Острые сучья и шипы расцарапали в кровь его лицо, упругие травы цеплялись за ноги, а позади обжигало дыхание ночного хищника. Несколько раз Алладину казалось, что он ускользает от преследования. Но треск сучьев позади усиливался, и безумная гонка возобновлялась.
Вначале юноша мчался напропалую. Но позже, заметив свою тень, скачущую впереди него по камням и сучьям, понял, что свет луны бьет ему в спину и чудовище прекрасно видит его. Юноша круто свернул в сторону и побежал в другую сторону, против света. Эта уловка несколько облегчила его положение – зверь замедлил бег, отыскивая добычу по запаху.
Алладин с разбегу нырнул в кусты. Его словно огнем обожгло, когда он погрузился в их колючие недра. Ветви кустарника были прочно переплетены, и юноша забился в их тесных объятиях. Медленно, шаг за шагом, он продирался к скалистой стене, надеясь найти спасение в одной из узких, недоступных крупному зверю расщелин.
Зверь был уже совсем рядом. Огромные лапы с шумом раздвигали хрустящие ветви буквально в пяти шагах от юноши.
Цепляясь за малейшие выступы, Алладин стал карабкаться наверх. Он полз по отвесной скале, рискуя сорваться вниз, в пасть ночного хищника, и наконец выбрался на небольшую площадку.
Снизу донесся рассерженный рев. Взбешенный неудачей, зверь рычал и царапал когтями камень. Почти целый час чудовище пыхтело, ворчало, свирепо клацало зубами, пытаясь добраться до ускользнувшей добычи. Сполохи лунного света прокатывались по его длинной шерсти. Но дичь была недоступна.
Потеряв терпение, чудовище разразилось жалобным воем, потом затихло и начало удаляться тяжелыми прыжками. То и дело оно замирало, поднимало голову в поисках новой дичи и снова продолжало свой путь. Треск сучьев стал удаляться, наконец совершенно замер, и на землю снова опустилась тишина.
В полном изнеможении Алладин опустился на холодные камни, не замечая ни ветра, ни мелкого дождика. Он чувствовал себя настолько разбитым, что ему было уже не до философствований о судьбах мира. Фантазии рассеялись, как дым.
Алладин был подавлен жестокой действительностью. Он даже не отреагировал на появление Золотого Дракона. Дианор подошел к краю площадки, опасливо посмотрел на изломанные сучья и, передразнивая Алладина, произнес:
– Вера, надежда, любовь... Созидание нового мира, к которому ты хочешь привлечь всех и каждого... Много же ты построишь, если привлечешь к работе этого ночного монстра! Пожалуй, ты и кирпича положить не успеешь...
– Но есть тысячи, миллионы других, которые ждут и надеются на счастье. Красота живет внутри каждого, но в некоторых она еще не проснулась!
– Когда же она проснется?
– Может быть, завтра, а может быть, через тысячу лет. Но она обязательно проснется.
– Э-э, – разочарованно протянул Дианор. – Меня тогда уже не будет, а тебя и подавно... Какой смысл что-либо делать, если тебе не суждено увидеть и насладиться результатами труда? Разве в этом счастье?
Алладин ничего не ответил. Дианор все равно бы не поверил, что на свете есть вещи более важные, чем личное счастье.
На рассвете резко похолодало. Алладин забился в дальний угол площадки и лежал, дрожа от холода. Когда, наконец, над Сонной Долиной встало солнце, он с трудом спустился вниз, развел костер и, нежась в тепле, стал обсуждать с Дианором план дальнейших действий.
К югу простиралась серая стена отвесных скал. Голые, лишенные растительности, горы упирались вершинами в облака и казались неприступными. Однако Золотой Дракон утверждал, что существуют тропы, ведущие на плоскогорье, к Мертвому озеру, Солнечный Камень должен быть именно там.