– Иначе я не смогу отыскать человека, достойного вашей дочери, о светлейший.
Султан, не помня себя, снял перстень с указательного пальца и протянул Джафару.
– Благодарю вас, о всемогущественнейший, – с издевкой проговорил тайный советник, пряча перстень в складках своей черной одежды.
– Сюда, сюда, – защелкал клювом Яго, и Джафар тут же спрятал перстень в клюве своего попугая.
Султан тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и с удивлением посмотрел на правую руку.
– Благодарю вас за перстень, о всемогущественнейший, – сказал Джафар и, не дожидаясь ответа, удалился через потайную дверь.
Жасмин, всегда такая гордая и независимая, сидела сейчас у мраморной чаши фонтана, в котором плавали лепестки роз, и горько плакала. Она не могла себе простить того, что была груба с отцом. Но ведь и он же позволил себе быть с ней грубым.
– Какие глупые законы! – воскликнула девушка. – Ну почему я должна выходить замуж обязательно за принца? И тем более, за того, которого я даже не знаю. А вдруг завтра приедет какой-нибудь урод и мне придется выйти за него замуж. Нет, этому не бывать! – воскликнула Жасмин, вскакивая с мраморной скамьи.
Тигр, нежно урча, потерся о ее ноги.
– Ты хороший, – сказала Жасмин, – и обязательно поможешь мне, ведь поможешь?
Тигр вильнул хвостом.
– Иди за мной, – шепотом сказала принцесса, приложила палец к губам и прошептала, – т-с-с...
Но тигр и так двигался бесшумно.
Вдвоем они добрались до высокой ограды, и Жасмин жестом показала своему другу, чтобы он подставил свою спину.
Она взобралась на спину тигра и дотянулась руками до края ограды.
– Ну, помоги же мне, – попросила Жасмин.
Тигр, боясь сбросить свою драгоценную ношу, стал на задние лапы.
Жасмин оказалась наверху ограды. Сверху она посмотрела на свой сад, который в этот момент показался ей очень дорогим и очень маленьким. Отсюда, сверху, она могла окинуть его взглядом весь, целиком.
– Прощай, мой сад, и ты прощай, мой верный друг, – Жасмин махнула рукой и свесила ноги на ту сторону ограды, что выходила на улицу.
В янтарных глазах тигра появились слезы, и он уткнул свою морду в лапы, и лишь только кончик хвоста нервно подрагивал.
– Прощай, – едва не всплакнула сама Жасмин.
Но уж если девушка что-то решила, она всегда доводила начатое до конца.
Дождавшись, когда на улице не будет никого, Жасмин, зажмурившись, спрыгнула вниз. Ей казалось, полет будет очень долгим, а падение сильным. Но она была легка, как перышко, и благополучно приземлилась на мостовую.
Но тут же девушка спохватилась.
«Боже мой, меня же могут узнать и доложат отцу. Что я тогда буду делать?»
И тут она увидела путь к спасению.
Поперек улицы была натянута веревка, на которой сушилось тряпье. Девушка привыкла все брать во дворце без спроса, ведь все принадлежало ей.
И не мучась угрызениями совести, она сняла старое залатанное покрывало, закуталась в него и заспешила в сторону базара, где затерявшись в толпе, она могла рассчитывать на благополучный исход своего предприятия.
Раньше базар ей приходилось видеть только с балкона своей спальни, а теперь он закружил ее, завертел, явился во всем своем великолепии и в то же время во всей своей нищите.
На бедно одетую девушку никто не обращал внимания, даже торговцы не завлекали ее купить свой товар. Было видно сразу, у такой оборванки не может быть денег, чтобы расплатиться даже за лепешку.
Но для Жасмин сейчас главное было – подальше укрыться от глаз дворцовой стражи. Она вдыхала незнакомые запахи, с интересом рассматривала лотки, пестрые палатки заморских купцов, товар, разложенный прямо на земле. Все ей казалось удивительным и интересным.
Немного поблуждав среди прилавков торговцев персидскими коврами, Жасмин почувствовала легкий голод. Девушке казалось, ее никто не замечает, никто на нее не обращает внимания.
Но это было совсем не так.
Следом за ней, не отставая, шел Алладин. Ведь юноше посчастливилось, когда налетел порыв ветра, увидеть лицо девушки. Лишь только свет солнца коснулся ее белоснежной кожи, Алладин тут же вспомнил цветок только что распустившейся вишни, усыпанный каплями росы.
– Как она хороша! – прошептал юноша, обращаясь к обезьянке Абу.
Но тот не мог разделить его радости. Ведь с точки зрения обезьяны девушка не представляла собой ничего выдающегося. Она явно не могла кувыркаться на ковре, лазать по деревьям, и к тому же у нее не было такого изумительного хвоста, как у Абу.