Немного успокоенный тем, что шапочка оказалась на голове, Абу стал тормошить Алладина. Он делал это так, как делал каждое утро. Он щипал Алладина за ухо, таскал его за волосы, но если обычно юноша тут же поднимался, то теперь он только слабо постанывал и не открывал глаз.
И тут на помощь обезьянке пришел ковер.
Он осторожно приподнялся и прислонил Алладина к стене, а затем принялся обмахивать его своими краями.
Наконец, юноша открыл глаза и глубоко вздохнул. Но тут же страшная боль пронзила ему в виски. Он покрутил головой и сжал голову руками, а затем с тоской посмотрел вверх – туда, где мрачным каменным сводом нависала скала, закрывшая вход в пещеру.
– Мы пропали, – прошептал Алладин.
А в это время во дворце султана происходило следующее.
Жасмин сидела в своих покоях. Возле ее ног устроился тигр. Он пытался развеселить девушку, лизал ее руки, стучал хвостом по мраморным плитам пола, щекотал ее своими длинными усами.
Но ничто не могло развеселить Жасмин. Девушка лишь отмахивалась от своего друга и горько плакала.
Старый султан, не дождавшись, пока Жасмин сама придет к нему, решил отправиться к ней. Он тихо прошел в опочивальню, прозрачно зазвенели хрустальные подвески за его спиной.
Жасмин вздрогнула и обернулась.
– Дочь моя, что с тобой? Скажи мне, чем ты так удручена? – старый султан опустился на скамейку рядом с Жасмин.
Девушка сделала над собой усилие и перестала плакать.
– Отец, – произнесла она, голос ее дрожал.
– Что такое, дочь моя?
– Джафар... – вымолвила Жасмин и всхлипнула.
– Мой тайный советник?
– Да, он совершил подлое дело.
– Не может быть! Он так предан мне и всегда справедлив. Я даже разрешил действовать ему от своего имени.
– Отец, он подлый человек.
– Да что такое случилось, можешь ты рассказать толком?
Слезы покатились по щекам девушки, она не смогла сдержать их.
Султан обнял девушку за плечи и склонился к ней.
Жасмин наклонила голову.
– Но объясни же мне, что случилось?
– Я не могу, мне хочется плакать.
– Ну тогда я не смогу узнать, что случилось.
Жасмин вытерла слезы шелковым платочком и попыталась улыбнуться отцу.
– Я знаю, ты добрый, но подлые люди иногда пользуются твоей добротой.
– Расскажи мне, дочь моя, и я накажу виновных.
И Жасмин стала рассказывать о том, что мучило ее сердце.
А Алладин, глядя на сомкнувшийся каменный свод, погрозил кому-то невидимому кулаком и зло выкрикнул:
– О, двуличный сын шакала, не знаю, кто ты на самом деле, но ты подлец и обманщик и из-за тебя я вновь оказался в заточении.
Абу не потерял присутствия духа и решил развеселить своего хозяина.
– Не время сейчас, Абу, для веселья, – погрустнел Алладин. – Мы пропали. К чему нам золото, собранное в пещере, если мы не сможем выбраться наружу? И все из-за какой-то глупой медной лампы. Зачем она только ему понадобилась?
Ковер свернулся в трубку и улегся у ног Алладина.
– И зачем этому мерзавцу понадобилась эта злосчастная лампа? Он скрылся с ней, и мы никогда не узнаем ее тайну.
Абу радостно вскрикнул и стал танцевать перед своим хозяином.
– Да уймись же ты, Абу, и без тебя тошно.
Загнув свой хвост вопросительным знаком, Абу подпрыгнул на месте и вытащил из-за спины позеленевшую от времени медную лампу и протянул ее Алладину.
Тот грустно улыбнулся.
– Ах ты, мохнатый воришка, никак не можешь бросить своих привычек. Даже перед лицом смерти ты не оставила своих проказ. И как только тебе не стыдно воровать? Хотя этот злобный колдун заслуживает и худшей участи.
Алладин бережно принял лампу и от нечего делать принялся ее рассматривать.
Абу вновь погрустнел и уселся на скрученный в трубку ковер.
Свет в пещере медленно мерк.
– И зачем только ему нужна была эта старая лампа? Было бы в ней хотя бы масло, мы зажгли бы ее и сидели при свете, а так скоро здесь станет темно, и мы больше не сможем видеть друг друга Абу, – сказал Алладин.
Он рассматривал лампу, крутил ее, пытался заглянуть внутрь. Но что-то прочно удерживало крышку, не давая ее снять.
А затем он увидел следы каких-то странных надписей.
– Интересно, что на ней написано? Может, удастся разобрать? – пробормотал Алладин и поднес лампу поближе к глазам.
Но из-за плотной зеленой патины нельзя было прочесть отчеканенную надпись. Тогда Алладин поплевал на лампу и краем одежды стал чистить выпуклый бок.