Алладин улыбнулся и пожал плечами, еще до конца не поняв, какие возможности перед ним открываются. Он конечно же слышал историю о джинах, но видеть настоящего джина ему никогда не приходилось. И конечно же, он раньше не верил сказкам, услышанным на базарной площади от заезжих купцов.
– Так значит, ты, джин, мой слуга, а я – твой хозяин.
– Разумеется, и я должен выполнять твои желания.
– Я могу приказывать тебе все, что угодно?
– Не совсем так, ну, почти все. Главное, чтобы желаний было три. И ты мне Алладин нравишься, поэтому я хочу предостеречь тебя от необдуманных желаний. Ведь все люди обычно потеряв от счастья голову, заказывают всякие глупости. Один из моих предыдущих хозяев, находясь в пустыне, вызволил меня из лампы и тут же заказал кувшин воды, вместо того, чтобы пожелать мне перенести его к реке. Выпив этот кувшин, он заказал еще один и еще. И вот, посчитай, Алладин, сколько уже он использовал желаний?
Алладин, загибая пальцы, посчитал:
– Три.
– Вот и все, пришлось оставить его в пустыне. Не знаю, что потом случилось с этим дураком. Потом у меня была целая дюжина хозяев таких же глупых, как и этот, и никому выполнение желаний не принесло счастья. Последним моим хозяином был Али-Баба, так я и попал в пещеру.
– Ну и ну, – воскликнул Алладин, – я-то думал, Али-Баба, джин, Дэвы – это все сказки.
– Так откуда же тогда взялись эти сокровища? – джин развел руками в стороны, коснувшись одновременно двух стен пещеры.
– Осторожнее, – предостерег его Алладин, – камни имеют обыкновение неожиданно падать на голову.
– Со мной ты можешь ни о чем не беспокоиться, я обязан охранять тебя.
И джин оглушительно хлопнул в ладоши, а затем принялся демонстрировать своему новому хозяину свои безграничные возможности. Все происходило как в страшном видении.
Джин рассыпался на тысячи сверкающих осколков, потом вновь собирался перед Алладином и изумленной обезьянкой. Появлялись гигантские столы, уставленные всевозможными яствами, появлялись принцы и султаны, эмиры и шейхи, лошади всевозможных пород и мастей, прекрасные танцовщицы. Все это проносилось, вертелось, появлялось и исчезало.
Не успевал Алладин прикоснуться к пище, как та исчезала, не успевал юноша дотронуться до ручки кувшина с вином, как золотой кувшин растворялся в воздухе, оставляя после себя щекочущий аромат. Все мелькало и двигалось, вертелось, летело, падало, ни на минуту не прекращая движение.
Испуганный Абу вскочил на плечо Алладину и прижался к щеке.
– О, всемогущий! – прогрохотал джин своим громоподобным голосом, – я могу все. Вернее, не все, а почти все.
– Неужели ты что-то не можешь, что-то тебе не подвластно? – задал вопрос Алладин.
Джин смутился, потупил взгляд и сделался такого же роста, как и Алладин. Он даже выглядел точь-в-точь как Алладин, и юноше показалось, что он видит свое отражение в зеркале. Только отражение было почему-то голубоватого цвета.
Алладин протянул руку и прикоснулся к плечу.
– Да, если честно признаться, я могу не все и это меня немного угнетает, не дает мне спокойно спать. Но так уж заведено у джинов, если бы они могли все, то не сидели бы взаперти, не сидели бы в этой лампе.
– Так ты говоришь, просидел в ней очень долго?
– О, да, я чуть не умер с тоски, десять тысяч очень долгих лет, когда каждая минута, каждое мгновение кажутся долгими, как века. И честно признаюсь, я даже не думал, что когда-нибудь выберусь на свободу. А теперь я счастлив, – и джин стал танцевать.
Он вертелся, подскакивал, размахивал руками, отбивал чечетку. Неизвестно откуда в его руках появился барабан, и он принялся колотить в него, оглашая пещеру грохотом и приглашая Алладина принять участие в этих безумных плясках.
Но Алладин мешкал. А вот Абу не испугался. Он ловко заплясал вместе с джином.
– О, маленькая обезьяна, – кричал джин, – ты славно танцуешь!
Абу кувыркался через голову, повторяя все движения джина.
– А еще я могу, смотри... – и от одной стены к другой протянулась сверкающая струна.
Джин взлетел на нее и ловко прошелся от стены к стене.
Абу хотел повторить этот трюк, струна тут же исчезла, и он шлепнулся прямо на землю. А затем немного обиженно посмотрел на джина.
– То, что может джин, не может никто, – сказал гигант, клубясь где-то под самыми сводами пещеры.
Абу поднял свою драгоценную феску и водрузил на голову.
– Не расстраивайся, моя дорогая верная подруга, – погладил по спине Абу Алладин.